Андрей Ястребов - Боже, спаси русских!

«Очевидно, что человечество мельчает со страшной силой. Противно смотреть. Как-то без огонька, некрасиво загниваем», – сетует Деллос. Идейный упадок нашего времени он считает наказанием за сытость и предсказывает: рано или поздно будет взрыв. «И вот тогда... Ох, погуляем!» – восклицает бизнесмен. Смело, паренек, смело. А мы-то думали, что лишь тем, кому нечего терять, нужны великие потрясения... Сыты не все. Совсем не все.

Прямо скажем, русской душе кажется привлекательной эта тоска богатого человека по высшим идеалам, она напоминает нам о традициях русского купечества, которое финансировало искусство, в том числе и авангардное, в том числе и явно убыточное. Умные, просвещенные богачи мечтали о том, как бы облагородить человечество. Некоторые в своих мечтаниях доходили даже до того, что давали деньги на революцию. Не понимали, наверное, что из этого получится. Но очень хотели, чтобы скорее грянули взрыв и буря.

На сайте, посвященном эмиграции в Канаду, подробно разъясняются правила обращения западного человека с деньгами. Надо сказать, это весьма и весьма отличается от того, к чему привыкли мы.

Прежде всего, на Западе маленьким детям с самого нежного возраста дают карманные деньги. Строго определенную сумму в месяц. За некоторые провинности сумма может быть уменьшена. У нас детям дают деньги «по настроению»: сегодня – много, завтра – вообще ничего. Или же не дают никогда. Зачем, дескать, детям деньги?

Вот, скажем, Марина Цветаева вспоминает про своих дедушек и брата Андрюшу: «Наш дедушка лучше. Наш привозит бананы – и всем. Дедушка Иловайский – только золотые – и только Андрюше – прямо в руки – даже как-то мимо руки – ничего не говоря и даже не глядя – и только в день рождения или на Рождество. Мама эти золотые у Андрюши сразу отбирает. "Августа Ивановна, вымойте Андрюше руки!" – "Но монет софсем нофенький!" – "Нет чистых денег". (Так это у нас, детей, и осталось: деньги – грязь)».

При этом маленькие детки там, на Западе, сразу привыкают часть денег откладывать. До трети всей суммы они доверяют копилке. Так же поступают и взрослые. Получив любой доход, они первым делом не менее одной десятой откладывают «на потом». Все траты тщательно планируются. Для непредвиденных расходов есть особая статья бюджета. Есть даже и такая статья – на капризы – сумасшедшие деньги – «mad money». Строго определенная сумма. Вот эти деньги можно потратить на всякие глупости – и ни копейки больше.

У нас, у русских – да что там, вы сами знаете, как у нас. После получки пируем и покупаем тряпочки красивые, кушанья вкусные, а потом неприятно удивлены: куда-то все богатства подевались? И как обидно! Надо одалживать у кого-нибудь до новой получки. Или наоборот – копим на что-нибудь, впроголодь сидим. Злимся на себя и весь белый свет. Потом срываемся и тратим крупную сумму на какую-нибудь прихоть. А затем угрызениями совести мучимся.

На Западе часть денег человек непременно отдает на благотворительность. Есть такая социальная традиция. Любой скромный труженик всегда помнит о том, что вокруг много людей, которые куда беднее.

Наш русский человек подает нищим в метро, и все же не без некоторого сомнения: известно, что попрошайничество является выгодным бизнесом, и многие нищие работают не на себя, а на хозяина, отдавая ему большую часть выручки. Что же касается того, чтобы отдавать деньги различным благотворительным фондам, мы, русские, этого делать не очень любим от недоверчивости своей. Нам кажется, что деньги присвоят себе сытые дяди и тети. Не будем сильно осуждать себя за подозрительность, слишком уж часто нас обманывали.

Кроме того, очень хорошим тоном на Западе считается участие в бесплатных работах на благо общества. У нас тоже было нечто вроде этого: студенты отправлялись «на картошку», школьники участвовали в субботниках. Но это в прошлом.

На Западе богатые люди не делают культа из одежды, одеваются иногда довольно скромно, иногда в дорогую, но неброскую одежду. Русский же – независимо от уровня своего дохода – любит щегольнуть. У нас невозможно по одной одежде определить, богат ты или беден. Мы можем потратить последнюю копейку на то, чтобы щеголять в обновках от известной фирмы.

Ироничные итальянцы отмечают, что русские слишком стараются смотреться как можно лучше. Непреодолимое желание выглядеть комильфо итальянцы называют забавным словом «фру-фру». Это, в отличие от врожденного вкуса и небрежной элегантности, вкус приобретенный, когда все так правильно, скучно, безупречно, что не к чему придраться.

«Они всегда в новом, – испуганно говорят итальянские бизнесмены о русских. – Человек приходит на переговоры в новом костюме, с новым портфелем, ручкой и телефоном. Через три месяца встречаемся – опять все новое. Еще через три – та же история. И мы не понимаем, кто он». Такой человек кажется выскочкой, потому что, если у человека старый добротный портфель, дорогие, удобные и ношеные вещи, это говорит о том, что его богатство пришло не вчера и уйдет не завтра.

Мы – люди крайностей. Иногда наши богатые люди одеваются по принципу, описанному Островским: «В рассуждении шляпок или салопов – не будем смотреть на разные дворянские приличия, а наденем какую чудней!» Смотрит народ – диву дается: у богатых свои причуды.

Кстати, о русских причудах. Михаил Пыляев в своей книге «Замечательные чудаки и оригиналы» пишет об удивительных богатых людях. Приводит, например, историю про торговца, который вышел из ресторана на улицу и обнаружил страшную грязь – только что прошедший дождь размыл дорогу. Тогда купец достал пачку ассигнаций и приказал устлать ими путь. По этому денежному ковру он и добрался до своих лошадей. Тот же человек проявлял чудеса экономии, обедая на две копейки в день и выгадывая каждый рубль. Когда касалось дела, он ничуть не уступал в практицизме немцу или англичанину.

Один из героев Достоевского мечтал: был бы он Гарун-аль-Рашидом, выходил на бы улицу в отрепье и смотрел на мир, поглощенный мелкими заботами, презирал бы его, понимая, что весь этот мир можно купить.

В русской реальности богатый человек мог переодеться в нищенский наряд и в таком виде разгуливать по Петербургу. Ему казалось забавным войти голодранцем в ювелирную лавку и требовать показать бриллианты. Ему, как правило, отказывали. И тут вдруг на глазах изумленных приказчиков он вынимал откуда-то из-под лохмотьев деньги и скупал драгоценности, стоившие целое состояние.

Истинно русской фигурой являлся купец, поджигавший банкноту, чтобы найти закатившуюся мелкую монету. Причуда? Причуда! Самодурство? Конечно же! И еще – исконно русское неверие в деньги-бумажки, плод дьявольского морока, который может развеяться в одно мгновение...