Андрей Ястребов - Боже, спаси русских!

Наше время в этом смысле принесло некоторые изменения. Бедные люди, по крайней мере, считают, что имеют право на громкие жалобы и возмущение. Если человек мало зарабатывает, это вовсе не означает, что он плохонький профессионал, часто случается и наоборот. К сожалению, наши работодатели недооценивают работников. Сейчас прозвучит мысль, очень правильная с точки зрения этики и сомнительная в аспекте социальной морали: «Зарабатывать мало не унизительно – позор падает на гада-эксплуататора». Пусть хоть некоторым успокоением для нас для всех прозвучат ободряющие – для всех нас небогатых русских, которых большинство, – слова Клеопатры Львовны Мамаевой из пьесы Островского «На всякого мудреца довольно простоты»: «Если вы видите, что умный человек дурно одет, едет на плохом извозчике, это вас не поражает, не колет вам глаз. Это так и надо, это идет к умному человеку».

Иначе говоря, если ты шикарно одет, едешь на боярском «бентли»... Кому это идет?

Наше представление о бизнесмене, олигархе, купце основывается на стереотипах. Русская пословица гласит: «От трудов праведных не наживешь палат каменных». Данное утверждение разделяется почти всеми нами: бизнесмены – мошенники по определению. Когда мы видим по телевизору олигарха, первая мысль: «Негодяй, мошенник, скалдырник». У американцев отношение к миллионерам и миллиардерам радикально другое: «Сколько ума, воли и фантазии понадобилось человеку, чтобы заработать такие нечеловеческие деньги!»

Все это, конечно, наивно, но объяснимо. Ну не любит русский человек олигархов. По опросу общественного мнения, на уровне ассоциаций понятие «олигарх» у подавляющего большинства населения (85 %) вызывает негативное отношение.

Это древнегреческое слово вошло в наш обиход не так уж давно. Термин «олигарх» стали использовать в России со второй половины 1990-х для обозначения узкого круга политически влиятельных крупнейших предпринимателей. В их число зачисляли глав крупнейших финансово-промышленных групп страны.

Из выступления президента Торгово-промышленной палаты РФ Евгения Примакова на заседании «Меркурий-клуба» 14 января 2008 года: «У нас олигархами становились те крупные бизнесмены, кто рвался к власти, внедрял своих людей на различные государственные посты, создавал и поддерживал коррупционную практику чиновничества». Чудовищно разбогатев в результате грабительских условий приватизации, эта группа в период президентства Ельцина, сращиваясь с госаппаратом, заняла особое положение в стране.

В СМИ тогда получил распространение иронический термин «семибанкирщина» как название группы из семи крупных представителей российского финансового бизнеса, игравших значительную политическую и экономическую роль, владевших СМИ и, как предполагается, неформально объединившихся, несмотря на внутреннее разногласия, с целью обеспечить переизбрание Б. Н. Ельцина на президентских выборах 1996 года.

Американский профессор Маршалл Голдман, автор книги Petrostate: Putin, Power, and the New Russia, ввел термин «силогарх» (от «силовик»), имея в виду экономическую модель общества, где значительные ресурсы контролируются выходцами из советских и российских спецслужб.

В конце февраля 2009 года политолог Дмитрий Орешкин говорил: «Олигархический капитализм, номенклатурный, если угодно, капитализм, по определению неэффективен. Он хорош, когда у тебя есть огромный поток нефтяного масла этого самого, которое добывается скважинами, и тебе его надо разделить. Раньше или позже, но механизм, основанный на делении готовых ресурсов, себя исчерпывает».

Американская газета New York Times 7 марта 2009 года писала, что российские олигархи вскоре могут лишиться своих огромных состояний: мировой финансово-экономический кризис грозит выбросить их на помойку истории. А что поделаешь? Вот и Рябушинский писал, что огромные состояния, нажитые русскими купцами, не оставались в руках у торговых династий на протяжении столетий: «Всегда было движение – коловращение. Богатые беднели, бедные богатели». Средний период процветания рода длился 70 лет. Так что финансовый крах – это еще не конец света.

Кстати, ошибались американцы. К марту 2010 года, после кризиса, число миллиардеров в России почти удвоилось: 62 против прошлогодних 32. Вот они, парадоксы. Кризис ударил по всем, кроме богатых. Вспомним анекдот, ходивший пару лет тому назад: «Папа, что такое кризис?» – «Сынок, не бойся, кризис коснется только очень богатых людей». – «А что будет с нами?» – «А нам просто капец».

Мы, русские, не жалеем олигархов. Мы почти автоматически причисляем их к миру криминала и, соответственно, признаем, что их ремесло связано с риском.

А что насчет русского патриархального честного купца, не связанного с криминалом?

Первый образ купца в русском фольклоре – былинный новгородский Садко. Он не совершает воинских подвигов, ему вменена в подвиг его торговая деятельность.

Переоценка своих сил, самонадеянность свойственны всем нашим богатырям, как воинам, так и торговцам. Однажды Садко на пиру похвастал, что скупит все товары в Новгороде. Действительно два дня Садко скупал все товары в гостином ряду, но на третий день, когда подвезли товары московские, Садко сознался, что ему не скупить товаров со всего свету белого. После этого Садко нагрузил товарами 30 кораблей и поехал торговать. По дороге корабли, несмотря на сильный ветер, вдруг остановились. Садко, догадываясь, что морской царь требует дани, бросил в море бочки с золотом, серебром и жемчугом, и напрасно. Тогда догадались, что царь морской требует живой головы. Жребий выпал на Садко, который, захватив с собою гусли, велел спустить себя в море на дубовой доске.

В палатах морского царя Садко разрешает спор царя с царицей о том, что на Руси дороже – золото или булат, и решает его в пользу булата. Вот так. Самый главный былинный купец признает, что в России военное дело важнее торгового.

В Древней Руси «гости» – крупные купцы Новгорода, Пскова, Твери, Москвы – торговали с другими городами и странами, объединялись в корпорации. Наиболее известной из них была «Ивановское сто» – купеческое братство во времена Новогородской республики при храме святого Иоанна Предтечи на Опоках в Новгороде. Они же: Новгородская первая гильдия, отсюда и пошло выражение купец первой гильдии, то есть купец высшего разряда. Братство это было первым среди всего новогородского купечества и имело особые права. Пять старост Гильдии вместе с тысяцким вершили суд во всех спорах заморских (иноземных) купцов с новгородцами.

Гильдия также была «палатой мер и весов» тех времен: ведало мерами веса – «вощаныя скальвы, медные пуды и гривенку рублевую» и длины – «ивановский локоть».