Робер Амбелен - Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров

У иудеев так же происходила пасхальная трапеза: каждый из сотрапезников должен был лежать, «как царь», и присутствовала вся семья, включая женщин и детей. Высокий моральный уровень этой пасхальной трапезы в самом деле исключал для нее любую двусмысленность, что, очевидно, не всегда можно сказать о трапезах греков и римлян.

Так вот, странное дело, но на Тайной вечере, якобы пасхальной трапезе Иисуса и его учеников, не присутствовал никто из членов их семей, ни жены, ни дети. И в таком случае это, конечно, не была ритуальная пасхальная трапеза. Это вполне показывает, что авторами канонических Евангелий были не евреи, а безымянные греки IV века, не знавшие иудейских обычаев и, может быть, даже боявшиеся женщин.

Но когда мы видим молодого человека, не имеющего, как показано, никаких мужских черт, лежащим на груди Иисуса, причем, по словам св. Иринея, Иисусу тогда было лет пятьдесят, а молодой человек занимает место отсутствующей супруги, это начинает шокировать. Эта странная поза остается без объяснений, если только не согласиться с обвинением в гомосексуальности, с которым в последнее время соглашаются многие историки и даже один методистский пастор.

Мы не разделяем эту гипотезу и сейчас покажем почему. Из этого нагромождения лжи, созданного безымянными писцами IV века, похоже, все-таки следует, что Иоанн, будучи также «сыном Зеведеевым», был просто очень юным братом Иисуса. И не будем забывать странных слов, произнесенных самим Иисусом:

«Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для Царства Небесного» (Матф., 19:12).

На самом деле, не исключено, что некоторые психические практики (ясновидение, пророчество и др.), использование в этих целях определенных веществ с отроческого возраста мало-помалу без хирургического вмешательства лишали мужских способностей того, кто их использовал.

Почти все продукты, отнесенные к числу «наркотиков», — на самом деле афродизиаки для женщин и девирилизанты для мужчин.

«У женщины, — отмечает профессор Майер, — даже легкое опьянение, вызванное кокаином, вызывает неудержимую сексуальную возбудимость. У мужчины, напротив, раздражение симпатической нервной системы ведет скорей к локальному сужению сосудов, тормозящему эту функцию. Жан Кокто так резюмировал эту противоположность: „У мужчины наркотик не усыпляет сердце, он усыпляет сексуальность. У женщины он пробуждает сексуальность и усыпляет сердце“. Но эта формула слишком схематична, чтобы быть точной в биологическом смысле. В долгосрочной перспективе то и другое действие в равной мере завершается сексуальной атонией» (Gerbault, Jean-Marie. Les drogues du bonheur. Paris: Hachette. 1965).

А ведь весь Ближний Восток в ту эпоху, и уже не первый век, был знаком с гашишем; древний Египет во времена Рамсеса II использовал опиум; греки и римляне знали о действии мака, называемого по-гречески mekon.

Возможно, эта сексуальная атония и послужила первым толчком к появлению доктринальных формул, на основе которых в конечном счете возникли все так называемые энкратичеекие христианские секты: татианисты, энкратисты, воздержанные, севериане, апотактики, саккофоры и пр., для которых были характерны отвращение к браку и деторождению. Отголосок их можно найти в апологии целомудрия и воздержания, характерной для всего течения патристики в целом.

Этим христианским сектам противостояли другие, также христианские секты, которых объединяют общим названием непристойных гностиков: карпократиане, николаиты, барбелиты и пр. Именно последних обвиняли в безнравственности и оргиастических обрядах, вызывавших негодование как у отцов официальной церкви, так и у латинских авторов, например у Корнелия Фронтона.

Так вот, эти непристойные обряды были широко распространены. Вот несколько цитат, чтобы просветить читателя:

«После долгой трапезы, когда вино, которым они упились, начинает возбуждать в них огонь разврата… перевернутые факелы гасятся. Тогда, избавившись от неуместного света, они соединяются как попало, впотьмах, в скандальных объятиях» (Минуций Феликс. Октавий, VIII–IX).

Кстати, святой Павел обиняками упоминает об этих особых «агапах» в Первом послании к коринфянам (11:17).

«У вас агапа предоставляет вашим молодым людям повод возлежать с христианками» (Тертуллиан. О посте, 17).

«Многие из этих женщин будут вынуждены потом идти к тайной акушерке, чтобы сделать аборт» ( Тертуллиан. О покрывале девственниц, 14).

В этой среде была известна и содомия между мужчиной и женщиной. Ее клеймит святой Киприан:

«Не из них, не из этих сестер, каждая из которых может оправдаться и доказать, что она девственна: ведь пусть даже ее признают таковой по обычным женским органам, она могла согрешить при посредстве других частей тела» ( Киприан. Послания).

Ориген Нечистый (которого не следует путать с Оригеном Адамантеем, «великим» Оригеном) и его ученики учили «религиозной» допустимости содомии между супругами во избежание зачатия, через которое душа погрязает в Материи. Так выглядело воплощение в жизнь этих принципов, доведенных до крайнего предела! И Павел в ужасе клеймит подобные нравы:

«Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто вместо жены имеет жену отца своего» (1 Кор., 5:1).

Поскольку бдения проводились в очень плохо освещенных помещениях, по вечерам, святой Иероним заклинает девушек не удаляться от матери ни на ноготь: «transversum unguen» ( Иероним. К Лоэте, О наставлении дочери).

«Многие клирики весьма стараются раздобывать адреса богатых женщин» ( Иероним. Письма, XXII).

Отсюда его горькое суждение:

«Супруги без свадьбы, наложницы без тени религии, куртизанки и похотливые сестры, которые ищут разгульных братьев и, считаясь целомудренными и девственными, после изысканной трапезы мечтают об апостолах!» ( Иероним. Письма к Евстохии, XXII).

Некоторые клирики и некоторые «девственницы, посвященные Господу» жили в agapetes, то есть парами, и святой Иероним мог о них сказать:

«У них только одно жилище, весьма часто одна-единственная комната и одна-единственная постель» ( Иероним. Письма к Евстохии, XVIII).

Эти девственницы, называемые sub-introducta (те, в которых исподтишка ввели), со временем неизбежно беременели. И святой Иероним клеймит их:

«Смотри, как размерен их шаг! Восхитись их скромным и простым одеянием! Но беременность выдает их частную жизнь; некоторые ищут бесплодия при помощи ядов, а другие убивают плод до рождения» ( Иероним. Письма к Евстохии, XXII).