Елена Штаерман - Кризис античной культуры

Из этого общего постулата следовали выводы, так или иначе разделявшиеся различными учениями. Поскольку мир прекрасен и совершенен, зло чаще всего рождается неведением естественно предопределяющих добро законов природы, и искоренить его можно, познав эти законы и следуя им. Человек знающий, мудрый будет лучше, чем незнающий, а потому заблуждающийся. Чем он будет лучше, добродетельнее, тем ближе он будет стоять к совершенной природе, а значит, тем более он будет счастлив. Счастье же есть естественное состояние человека, как и любого другого существа, составляющего часть блаженного в своей гармонии целого. Наиболее блаженны боги, ибо они, находясь в непосредственной близости к первоисточнику гармонии и красоты, наиболее мудры. Люди, занимающие в мировой иерархии следующее место после богов и полубогов, обретут счастье и красоту по мере приближения к богам. Знание, мудрость, добродетель, красота и счастье сливались таким образом в единое целое.

Таков был в общем исходный пункт. Споры шли по вопросам, связанным с его интерпретацией и практическим приложением. Какова та первооснова, которая сообщает единство космосу? Материальна ли она, или нематериальна, и каким образом в обоих случаях она, будучи простой единой целостностью, порождает множественность реально существующих, сложных, многообразных количественно и качественно предметов? Безграничен или ограничен во времени и пространстве мир, был ли он некогда создан и со временем погибнет, чтобы смениться новым, восходящим к той же первооснове миром, или он не создан и вечен? Материальна ли и смертна душа человека, или нематериальна и бессмертна? Управляют ли жизнью мира и людей некие фатальные необходимые законы, или наряду с определенными законами и цепью обусловливающих друг друга причин и следствий действуют также случайность, свободная воля, свободный выбор и соответственно налагаемая ими на человека ответственность за свои поступки? Вмешиваются ли боги в дела мира и людей или мир подчиняется своим собственным, заложенным в нем закономерностям, а люди сами строят свою жизнь? В чем состоит то счастье, к которому естественно должен стремиться человек, какими путями может он его достичь, какими правилами должен руководствоваться, чтобы исполнить свое предназначение как человека, занимающего определенное место в системе космоса?

С этими общефилософскими проблемами непосредственно смыкались и переплетались проблемы политические и этические. Каково должно быть устройство государства, миниатюрного отображения, так сказать, модели космоса, в котором также взаимосвязаны единство и множественность, общее и частное? Каковы взаимные обязанности и права гражданской общины и гражданина? В чем основы господства и подчинения, равенства и неравенства, свободы и рабства, даны ли они изначально самой природой, или установлены законом, т. е. другими словами, являются ли все эти отношения естественными, а потому и неизменными, извечными, или их можно изменить и судить о них по своему разумению?

Все эти проблемы горячо обсуждались в Греции и эллинистических странах, где с ними познакомились римляне. Как гражданам города-государства, воспитанным на его традициях, им были близки исходные положения, развитые греками, хотя многое, выработанное под влиянием более сложных социально-политических отношений эллинистических монархий еще было им недоступно. Зато под влиянием греческой мысли получает новое развитие и обоснование центральная для их мировоззрения идея Рима.

Попытки ранних историков реабилитировать в глазах греков римскую политику особого успеха не имели. Антиримская оппозиция оставалась очень сильной. Римлян обвиняли в агрессивности, жестокости к побежденным, кровожадности, грубости. Римские же историки были недостаточно изощрены в искусстве полемики и философских обобщений, чтобы найти общий язык с греками и опровергнуть эти далеко не лишенные основания обвинения. Посредником между обеими сторонами выступил теперь грек Полибий. Человек всесторонне образованный, видный деятель у себя на родине, он в 166 г. до н. э. в числе других греческих заложников попал в Рим, где провел долгие годы как наставник и друг Сципиона Эмилиана. Здесь он пришел к убеждению, что римские завоевания имеют глубокие причины, не только объясняющие, но и оправдывающие их. Свой обширный, в сорока книгах труд по всеобщей истории он написал с целью обосновать свою точку зрения [41] 41 См.: Полибий. Всеобщая история в сорока книгах, т. I–III. М, 1890–1899. . Сделать это, по мысли Полибия, нельзя было, рассматривая только историю отдельных государств, а тем более отдельных войн, ибо таким методом можно установить лишь поводы, а не глубокие первопричины тех или иных событий, взаимосвязанные как между собой, так и с предшествующим положением дел. Понять их можно, лишь изучая всемирную историю, так как история должна не развлекать, а поучать читателя, помогать ему, руководствуясь прошлым, ориентироваться в современности, не отчаиваться при самых неблагоприятных обстоятельствах и видеть за внешними проявлениями внутренний смысл.

В соответствии со своим замыслом Полибий, охарактеризовав предысторию взаимоотношений эллинистических царств, Рима и Карфагена, переходит к подробному синхронному изложению истории войн того полувека (от Второй пунической войны до завоевания Римом Македонии), за который, по словам Полибия, римляне создали державу, не имевшую себе подобной.

Чем же объясняются успехи римлян? спрашивает Полибий. Преимуществами их государственного строя, отвечает он. В соответствии с греческими политическими теориями он говорит об извечном круговороте государственных форм. Первая из них, царство, возникает, когда люди переходят от примитивной к цивилизованной жизни. Оно благотворно, когда царь правит справедливо, для общего блага. Но постепенно царство вырождается в монархию, или тиранию, когда правит уже не тот, кого выбирал народ, а царь, получивший власть по наследству и поставивший себя над народом и законом. Против него восстают тогда «лучшие» (аристократия) и устанавливают свое правление. Оно хорошо, пока аристократы действительно лучшие из граждан и заботятся об общем благе. Но постепенно их наследники развращаются, забывают о свободе и равенстве, превращаются в олигархию (правление немногих) корыстную и распутную. Народ свергает олигархию и учреждает демократию. Она сильна, пока граждане чтят богов и повинуются законам. Но со временем среди народа выдвигаются честолюбцы, ставящие себя выше других. Они развращают народ, толкают его на беззакония, демократия превращается в охлократию («власть черни»). Воцаряются беспорядок и хаос, пока власть не возьмет в руки новый монарх, и цикл начинается сначала [42] 42 См.: там же, т. II, кн. VI, 4–9. .