Владимир Соловьев - Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв.

В 1641–1642 годах казак Емельян Вершинин сам по себе, как частное лицо и по собственной инициативе, ездил с товарами в китайский город Синин. Все хорошо распродал и вернулся не только с барышом (прибылью), но и с письменным предложением китайской стороны продолжить коммерческие контакты, которое, впрочем, тоже долго оставалось без перевода.

Храм Неба – символ Пекина

Первая русская дипломатическая миссия с целью установления официальных отношений между соседними странами была возложена царем Алексеем Михайловичем в 1654 году на опытного в посольских делах человека Федора Байкова. Однако русская и китайская дипломатии не нашли общего языка, и гость из Московии фактически вернулся ни с чем. Неудача постигла и следующего русского посла Николая Спафария. В 1676 году он был выслан из Пекина, ничего не добившись.

И только в 1729 году договор, урегулировавший отношения между Российской и Китайской империями, был наконец заключен.

Немалую роль в сближении двух стран сыграли русские поселенцы, в 1685 году оказавшиеся в Поднебесной то ли по своей воле, то ли в качестве пленных. Это была группа из 45 человек, включая казака-землепроходца Григория Мыльникова, священника Максима Леонтьева, около трех десятков мужчин, а также нескольких женщин и детей. По одной версии, они сами пожелали принять китайское подданство, по другой же – их насильно препроводили в Пекин, где по приказу императора Канси они были обеспечены всем необходимым.

Демонстрация заботы о сорока пяти русских со стороны императора фактически означала, что он берет их под свою защиту и признает своими гостями. Благодаря этому чужестранцы попали в привилегированное положение, на которое могли рассчитывать далеко не все инородцы. В северо-восточной части китайской столицы им были выделены участок земли, кладбище, а также предоставлен буддийский молельный дом.

Оценив веротерпимость китайцев, русские тотчас ею воспользовались, и вскоре стараниями проповедника Святого Евангелия в Китайском царстве отца Максима там, где еще недавно отправляли буддийский культ, была устроена православная церковь, посвященная Николаю Чудотворцу.

Так было положено начало русской православной миссии в Пекине, которая сыграла большую роль в укреплении российско-китайских отношений. Позднее в столице Поднебесной будет построен и освещен храм в честь Софии, Премудрости Божией.

До сих пор в Книге рекордов Гиннесса территория русской православной миссии в Пекине значится как самое большое в мире посольство.

В течение 14 лет (1807–1820) миссию возглавлял отец Иакинф, известный по мирскому имени как Никита Яковлевич Бичурин. Его заслуженно признают отцом российского китаеведения. Он создатель первой китайской грамматики на русском языке, составитель большого китайско-русского словаря в девяти томах, автор капитального страноведческого труда «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение» и многих других сочинений.

В Китае отец Иакинф вел себя не как глава церковной миссии и даже не как духовное лицо, а как светский человек. Гораздо больше времени, чем проповедям, он уделял посещению театров, переодевшись в китайский костюм, ходил по базарам, лавочкам, где только можно общался в целях совершенствования разговорного языка с местным населением и всем этим навлек на себя недовольство отцов церкви. Он был отозван в Россию и за упущения по службе лишен сана архимандрита.

На родину в 1821 году Бичурин возвращался с огромным количеством собранных материалов. Только одних книг он вез 400 пудов (6 тонн 400 килограммов), и для транспортировки этого тяжелого груза понадобился караван из пятнадцати верблюдов.

Н.Я. Бичурин много сделал для преодоления взаимонепонимания русских и китайцев, в устранении этнокультурного барьера, препятствующего познанию друг друга. Преемником отца Иакинфа и активным продолжателем его начинаний в Китае стал служивший в русской духовной миссии в Пекине В.П. Васильев.

Тем самым в конце XIX – начале XX века была подготовлена почва для развития равносторонних связей обеих империй. Между ними выстраиваются отношения естественных союзников, которые объединены политическими и хозяйственными интересами, совместным трудом в бурно развивающемся Дальневосточном регионе и растущими год от года взаимными волнами эмиграции.

Кстати, если вернуться в XVIII столетие, то небезынтересно вспомнить следующий факт. Со вхождением в состав России в 1771 году Калмыцкого ханства примерно 200 тысяч калмыков покинули свои степи и совершили дальний переход в Джунгарию – Джунгарскую равнину на северо-западе Китая, между горами Алтая и Восточного Тянь-Шаня, и их расселение там не встретило препятствий.

Русский путь в Японию пролегал через ее «северное окно» – остров Хоккайдо. Сибирские казаки появились здесь в XVII веке, примериваясь найти подходящие места для поселений. Но пограничный отряд княжества Мацумаэ тут же встал на защиту феодальных интересов своего даймё (большого землевладельца), и после нескольких вооруженных стычек сибиряки покинули остров.

До середины XIX столетия Япония была закрытой для иностранцев страной. Русские купцы время от времени проникали туда для торговли, но лишь в 1859 году они могли это делать вполне легально. Основной поток товаров из России и в Россию проходил через крупный международный порт Хакодатэ на Хоккайдо, где находились русское консульство, морской госпиталь и православная церковь.

В Хакодатэ началось и подвижническое служение православного миссионера отца Николая Японского (настоящее имя Иван Дмитриевич Касаткин). Он родился под Смоленском, закончил духовное училище, семинарию и академию и в 1860 году сам вызвался в качестве настоятеля церкви отправиться в Японию.

Спустя десять лет стараниями отца Николая в Токио была открыта русская духовная миссия.

Епископ Николай выучил японский язык, глубоко вошел в культуру и обычаи страны, в то же время и сам лично привлекая русских помощников, много рассказывал своей все увеличивающейся японской пастве о России.

Его и без того высокий авторитет возрос еще больше, когда в мае 1891 года он заступился за самурая, совершившего покушение на находившегося с визитом в Японии наследника российского престола Николая Александровича (будущего Николая II). Епископ убедил цесаревича проявить милосердие и великодушие – простить виновного, и тот внял этому совету.