Неизвестен Автор - Памятники русской публицистики XV и XVI веков

О н а р е ч е н н о м Ф е о ф и л е и о н о в г о р о д ц а х, к а к п р и ш л и о н и к в е л и к о м у к н я з ю б и т ь ч е л о м. В тот же день пришли на устье Шелони в лодках озером Ильменем нареченный Феофил с посадниками, и с тысяцкими, и с житьими людьми от всех городских концов и начали прежде бить челом князьям, и боярам, и воеводам великого князя, чтобы заступились перед братьями великого князя, а те бы заступились перед братом своим, великим князем, да и сами бы бояре заступились. Бояре же пошли вместе с ними и били челом братьям великого князя, братья же великого князя, князь Юрий, князь Андрей, князь Борис и князь Михайло Андреевич с сыном и бояре их били за них челом великому князю. Князь же великий ради них новгородцев пожаловал, велел тому нареченному чернецу Феофилу, и посадникам, и тысяцким, и прочим явиться пред его очи. Те же, войдя к великому князю, начали бить челом за свое преступление и за то, что руки против него подняли, - чтоб государь их пожалел, смилостивился над ними, прекратил бы гнев свой не ради их челобитья, на свою доброту показал бы к согрешающим, не велел бы больше казнить, и грабить, и жечь, и пленить. Смилостивившись, князь великий явил им милость свою и принял челобитье их, усмирил гнев свой и тотчас повелел прекратить жечь и пленять их, и пленных, тут бывших, повелел отпустить, а каких уже отослал и увел, и тех вернуть.

А били челом великому князю шестнадцатью тысячами серебром в новгородских рублях, кроме братьев великого князя и князей и прочих: бояр, и воевод, и всех остальных, которые ходатайствовали за них; а земля их вся пленена и сожжена до самого моря, ибо не только те были, которые с великим князем и с братьями его, но и со всех сторон пешею ратью ходили на них, и псковская вся земля от себя их завоевывала. Не бывало на них такого нашествия с тех пор, как и земля их стоит.

О п с к о в и ч а х. А что до того, что послал князь великий Севастьяна Кушелева навстречу псковичам, то тот встретил их за Порховом, а они идут от своего городка от Дубскова, захватив там шесть пушек, к Порхову. Севастьян сказал им о здоровье великого князя и о победе над новгородцами, а им велел князь великий быстрее идти к Новгороду. Псковичи же из-под Порхова отпустили Севастьяна к великому князю, а с ним и послов своих, Кузьму Сысоева да Степана Афанасьевича Винкова, а сами пошли всеми силами своими к Новгороду. И не дойдя до Новгорода двадцати верст, стали у храма Спаса на Милице, а Севастьян с теми послами псковскими, Кузьмой да Степаном, пришли к великому князю на устье Шелони июля тридцатого на пост Госпожин, а князь Василий Федорович Шуйский, воевода псковский, с посадниками и со знатными людьми остальными вслед за послами своими пришли к великому князю туда же, на устье Шелони.

И после прихода всех тех стоял тут на одном месте князь великий одиннадцать дней, разбирая дела новгородские, и пожаловал их, дал им мир по их желанию, как сами захотели, а псковичам договор заключил с новгородцами лучше прежнего, как псковичи хотели. После этого князь великий дал новгородцам мир, и любовь, и милость и, почтив нареченного ими Феофила и посадников их, и тысяцких, и прочих всех, которые с ним приходили, отпустил их в их город. А с ними послал в Новгород боярина своего Федора Давидовича, чтобы привел весь Великий Новгород к крестному целованию, а от мала и до велика и серебро с них взял; те же пошли в Новгород и совершили все что велено было им.

А Иван Васильевич, князь великий владимирский и новгородский, всей Руси самодержец, возвратился оттуда в Москву с победой великой месяца августа тринадцатого; также и все братья его, и князья, и воеводы, и все воины их с большой добычей...

XV в.

(Памятники литературы Древней

Руси. Вторая половина XV века. М.,

"Художественная литература", 1982,

с. 376 - 403).

ИЗ "ИСТОРИИ О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ МОСКОВСКОМ"

А. М. КУРБСКОГО*

Многократно многие светлые мужи вопрошали меня с большой настойчивостью: "Отчего это случилось с таким прежде добрым и великим царем, не раз за отечество, о здоровье своем не думая, в военных делах против врагов креста Христова труды тяжкие и беды, и бесчисленные поты претерпевавшим, и прежде от всех добрую славу имевшим?" И много раз отмалчивался со вздохами и слезами, не хотел отвечать. Впоследствии же, из-за частых вопросов, вынужден был кое-что рассказать о некоторых из происшедших событий и отвечал им так: если от начала и по порядку рассказывать, много пришлось бы писать о том, как в предобрый род русских князей всеял дьявол злые нравы, прежде всего (как это случилось и с израильскими царями) через жен их, злых и чародеек, особенно же тех, которых взяли от иноплеменников. Но, это все оставив, расскажу нечто лишь о самом важном.

Как говорят многие премудрые: "Доброму началу и конец бывает добр", также и наоборот: злое злым заканчивается; особенно же для человека, самовластного от природы, когда волю свою направляет он на злое и во всем против Божьих заповедей дерзает поступать. Князь великий Василий Московский** ко многим злым, не по закону Божьему, делам своим (которые и описывать и перечислять из-за краткости книжицы этой неуместно; то же, что достойно быть упомянутым, очень кратко опишу, как сумею) и такое прибавил: прожив с женой своей первой, Соломонией, двадцать и шесть лет, постриг ее, не хотевшую и не помышлявшую об этом, в монахини и заточил в дальний монастырь, от Москвы более чем в двухстах милях в земле Каргопольской лежащий, и приказал в темницу, тяжкую и уныния исполненную, затворить ребро свое - жену, ему Богом данную, святую и неповинную. И взял себе Елену, дочь Глинского, хотя и воспротивились ему в этом беззаконии многие святые и преподобные, не только монахи, но и синклиты*** его. Одним из них был Вассиан Патрикеев, пустынник, родственник ему по матери своей, а по отцу - внук князя Литовского. Оставя мирскую славу, вселился он в пустыню, и настолько строгой и святой была жизнь его в монашестве, что уподобился великому и славному древнему Антонию. Да не посчитает кто дерзкими слова мои - Иоанну Крестителю ревностностью уподобился; ведь и тот противился законопреступному браку царя, беззаконие творившего. Тот царь закон Моисея преступил, этот же - евангельский. Из мирских синклитов воспротивился ему Семен, по прозванию Курбский, из рода княжат Смоленских и Ярославских, а о нем и о святой жизни его не только в Русской земле ведомо, но и Герберштейн, знатный муж, цесарский великий посол, в Москве был и прознал, и в хронике своей свидетельствует, которую на латинском языке в Милане, в славном городе, будучи, написал.

_______________

* К у р б с к и й А н д р е й М и х а й л о в и ч - князь,

боярин, ровесник Ивана Грозного. Участвовал в Казанских походах, был