А. Лысев - Ложь от советского информбюро

Нашей артиллерии было очень много. Всюду были установлены пушки разных систем. Они бьют, не переставая, но немцы тоже не уступают. Железная дорога Нарва — Таллин обстреливается нашей артиллерией. Мне надо было пойти во второй эшелон за реку Нарву. Видел, как около опушки небольшого плотного леса распускали с катушки тонкий металлический трос, и в воздухе выше и выше поднимался аэростат-наблюдатель, прикрепленный к этому тросу. Как только он поднялся в высоту около 200 метров, немцы открыли по нему прицельный огонь. Второй разорвавшийся в воздухе снаряд очень близко от аэростата, вынудил его срочно приземлиться. Выполнив свои дела, я возвращался на плацдарм, к своим. На берегу реки Нарвы стоял выгоревший внутри кирпичный дом. От этого дома начиналась накатанная гладкая дорога по льду. Я подошел и стал смотреть на дорогу и на другой берег реки. Все знали, что дорога немцами простреливается. Лед на ней в разных местах был пробит снарядами. На другом берегу стояли люди. Им надо было перебраться на этот берег, но они колебались и чего-то выжидали. Река в этом месте была широкая, более 500 метров. Но вот с того берега на лед выехала лошадь. Она везла полевую кухню. На передке сидели двое — ездовой и повар. Лошадь сразу же пошла вскачь, а ездовой продолжал драть ее кнутом. Лошадь по льду неслась, как птица. Колеса кухни вертелись так быстро, что им спицы были невидимы, они вместе с ободами слились в единый диск. Мы с замиранием сердца смотрели, как она мчится во весь дух. Вот она уже достигла середины реки, и вдруг… в воздухе свист и треск. Снаряд разорвался. Голова лошади отлетела в сторону, ее отрубило осколком снаряда. Лошадь без головы по инерции немного бежала, потом передние ноги подкосились, она упала и ткнулась в лед кровавым конусом шеи. Как из фонтана лилась кровь из обрубка шеи. На льду образовалась большая лужа крови. Двоих, сидевших на передке, отбросило вперед на лед. Ездового убило, а повар вертелся на льду на одном месте и страшно кричал. Ему перебило позвоночник, передвигаться он не мог.

На берегу, недалеко от меня, стояла молодая девушка санитарка. Через плечо у нее висела сумка с большим красным крестом. С нею рядом стоял молодой мужчина санитар. Они делали порывы, пытаясь бежать к раненому, но, видимо, боялись. А раненый вертелся на одном месте и громко неистово кричал, мучаясь от нестерпимой боли. Около него на льду уже было много крови. Девушка санитарка, сделав решительный рывок, побежала по ледяной дороге к раненому, за ней побежал и мужчина санитар. Они схватили раненого подмышки и быстро потащили его волоком по льду к нашему берегу. Немцы проявили гуманность, не стреляли по ним.

Я вышел за дом к берегу реки и увидел с левой стороны плацдарма подвешенный в воздухе аэростат-наблюдатель. Немцы с него просматривали в бинокль эту переправу и корректировали огонь. К берегу недалеко от меня подошла группа 12 человек молодых солдат. На них были новые неглаженные в складках грубошерстные шинели. Они немного постояли, колебались, и, растянувшись цепочкой, гуськом на небольшом расстоянии друг от друга пустились бежать по снегу, правее от накатанной гладкой дороги. Еще не успели они добежать до середины реки, как послышался свист снаряда, треск и… четыре бойца, сраженные осколками разорвавшегося снаряда, остались лежать на льду реки Нарвы навсегда. Остальные восемь молодых ребят успели шлепнуться на лед и потом стали перебегать на другой берег по одному. Я тоже волновался, но переходить реку надо было и, будь, что будет, решил идти по наезженной гладкой дороге. Как занесенный над головой Домоклов меч, мысль напряженно работала: вот сейчас, вот уже выпущен снаряд, уже летит, сейчас разорвется. С этим чувством я дошел до середины реки и пошел дальше. Но по мере приближения к другому берегу, страх постепенно уходил. Я понял, что немцы пожалели тратить снаряд на одного человека. Был уже третий год войны, запасы снарядов у них иссякли.

От Советского Информбюро

19 февраля 1944 года

…разведка, артиллерийско-минометная перестрелка и в ряде пунктов бои местного значения.

19–20–21–22 февраля.Стоим на опушке леса.

21 февраляпошли выбирать новые КП.

23 февраляв 10часов ехали за фуражом во второй эшелон 88-го артполка. У развилки дорог около убитой лошади попал под сильный артиллерийский огонь. Лежал в глубокой канаве рядом с шоссейной дорогой. Снаряды рвались даже в канаве, в десяти, пятнадцати метрах от меня, куски мерзлой земли летели далеко через меня. Думал, уже все, конец мне. Лошадь моя Находка повернула обратно, вырвала из рук вожжи и галопом помчалась домой (откуда мы приехали). Думал, что ее ранило. Побежал за ней и увидел недалеко в стороне от дороги. Ее задержали военные из другой части. Взял я свою Находку и поехал обратно по той же дороге во второй эшелон. Немцы сегодня обстреливают нас интенсивно. Снарядов бросают очень много. Наши бьют мало. Два, три немецких самолета летают каждую ночь, бросают небольшие бомбы.

24 февраляна плацдарм пришел еще корпус. Пехота шла день и ночь.

25 февраляс 8.30 наша артиллерия вела сильный огонь несколько часов. Вместе с пушками активно проявляли себя «катюши». Немцы отвечали слабо. Авиация наша тоже принимала участие. В ночь на 25 февраля 1944 года немецкая авиация сильно бомбила весь «мешок».

2 мартаполучил письмо от отца. «Добрый день, дорогой сын Вася! Деньги твои 450 рублей получил 27 февраля. Толя тоже прислал 100 рублей на неделю раньше. За ваши посылки большое спасибо. От Мити нет писем уже три с лишним месяца. Иван находится еще в госпитале в Ярославле. Пишет, что у них таких слабых отпускают домой. Затем до свидания! Твой отец».

От Советского Информбюро

2 марта 1944 года

В течение 2 марта на Нарвском направлении наши войска овладели несколькими сильно укрепленными опорными пунктами немецкой обороны и улучшили свои позиции юго-западнее города Нарва.

3 мартапослал письмо в Торжок Асе. «Здравствуйте, Ася! Длительное время я находился в пути. Ехали от Любани до Нарвы свободно, никаких боев не было. Немцы отступили сразу за реку Нарву. Кингисепп и все деревни до Нарвы немцы сожгли, мосты взорвали. Ночевать приходилось под открытым небом. Сейчас так же живем в лесу в кустарнике за рекою Нарвой. На эстонской земле деревень нет, только изредка хутора. Жители все на месте, у них много скота (коровы, овцы, свиньи, лошади). Наши их не трогают, берут лишь сено для лошадей, и то редко. Немцы сопротивляются здорово. Снарядов выпускают очень много. Авиации порядочно подбросили. Ася, условия, в которых мы сейчас находимся, очень, очень тяжелые. Никто из нас не рассчитывает выбраться целым из этого «мешка». 23 февраля 1944 года я попал под сильный артиллерийский обстрел, лежал в канаве около шоссейной дороги. Снаряды рвались метрах в десяти. Я простудился и заболел, лежал три дня. Сего дня чувствую себя лучше. Будьте счастливы, Ася».