Евгений Тарле - Сочинения — Том II

Наконец, отдельно от документов Национального, департаментских и муниципальных архивов, нужно упомянуть копию неизданных записок Ballainvilliers, последнего интенданта Лангедока, которая принадлежит г. Камиллу Блоку, нынешнему главному инспектору архивов, и была им любезно предоставлена в мое распоряжение.

Bernard de Ballainvilliers (1760–1835) происходил из весьма богатой и знатной семьи, из служилой аристократии. Отец его был интендантом в Оверни; сам он 26 лет от роду был назначен интендантом в Лангедок, где и пробыл в этой должности три года (1786–1789) (о семье Ballainvilliers см., между прочим, Ардашев П. Н. Провинциальные интенданты, т. II). В бытность свою интендантом Лангедока он снискал себе огромную популярность, так что в начале революции жители Монпелье даже выбрали его мэром. Но он отказался, эмигрировал, в 1801 г. был вычеркнут Наполеоном из списков эмигрантов и вернулся во Францию.

Свои записки о Лангедоке он составлял во время службы там. Они остались неизданными. Г-н Камилл Блок собирался издать эти записки, но не исполнил пока своего намерения.

Эти записки очень интересны для характеристики организации промышленного производства в Лангедоке.

Кроме этого рукописного материала, я должен указать и некоторые издания документов.

В 1899 г. французское министерство торговли и промышленности (которым управлял тогда Мильеран) издало нечто вроде сборника законов, правил, а также официальных сведений, касающихся всевозможных рабочих ассоциаций от времен революции до нынешней эпохи [10]. В первом громадном (905 стр.) томе этого издания 15 страниц (стр. 1–15) заняты временем 1789–1791 гг., а одна страница (16-я) — остальными годами революции. Издатели ограничились упоминанием и отчасти перепечаткой текста закона от 2 марта 1791 г., отменяющего цехи, закона Ле Шапелье от 14 июня 1791 г. и упоминанием о предшествовавшем ему движении, причем ссылаются на книгу Левассера, упоминают о декрете от 26 июля 1791 г. относительно рабочих бумажных мануфактур, о законе от 6 октября 1791 г., касающемся земледельческих рабочих, и о постановлении от 12 сентября 1796 г., касающемся опять рабочих бумажных мануфактур. Совсем недавно, в августе 1910 г., комиссия, издающая документы по экономической истории революции, издала сборник правительственных распоряжений, касающихся промышленности и относящихся к 1789–1799 гг. [11]Я ознакомился с этим сборником, уже когда моя работа была закончена, и лишний раз убедился в том, с какой щепетильной добросовестностью и точностью г. Шарль Шмидт исполняет порученное ему ответственное дело.

Оба эти издания (1899 г. и 1910 г.) дают, впрочем, перепечатку тех актов правительства, которые, как сказано, уже в первый момент появления своего печатались и рассылались циркулярно по департаментам, рассылались, добавлю, весьма аккуратно (в обоих сборниках не оказалось ни одного документа, который бы не попал в один из просмотренных мной картонов, либо в Национальном архиве, либо в департаментах). Перепечатаны также (и прекрасно изданы) Оларом постановления Комитета общественного спасения (среди которых попадаются относящиеся к промышленности и рабочему классу).

Весьма важно и другое издание, предпринятое Оларом по поручению муниципалитета города Парижа, «Paris pendant la réaction thermidorienne et le directoire». Это пять томов донесений чинов парижской полиции отчасти центральному полицейскому бюро, отчасти министру внутренних дел за время 1794–1799 гг. (документы, изданные в этих пяти томах Оларом, хранятся также почти все в Национальном архиве). Среди этих ежедневных рапортов есть некоторые в высокой мере интересные сообщения, касающиеся рабочих.

Что касается до изданий документов, которые упомянуты в первой части моей работы (Chassin’a, Sigismond’a Lacroix), то они ничего не дают для периода 1792–1799 гг.

Конечно, необходимым для справок всякого рода изданием явились печатавшиеся в 1789–1799 гг. протоколы законодательных собраний (печатание велось под наблюдением особых комиссаров этих собраний). Procès-verbal Учредительного и Законодательного собраний, Конвента, Совета пятисот и Совета старейшин — единственно надежный источник подобного рода [12]. Пользованье им значительно облегчено имеющимся в Национальном архиве (рукописным) многотомным, очень обстоятельным предметным указателем.

Говоря о печатном материале, нужно упомянуть о газетах. Вообще говоря, для периода 1792–1799 гг. они дают исследователю, интересующемуся промышленностью и рабочим классом, еще меньше, чем для периода 1789–1791 гг. Даже такие органы, как «Journal des arts et des manufactures» (цитируемый в дальнейшем изложении) и «Journal des mines», заняты почти исключительно вопросами узко техническими (да и затеяны они были исключительно для распространения технических познаний среди промышленников). Общеполитическая пресса не дает почти ничего: даже газеты Бабефа, о которых будет в своем месте речь, характерны больше всего для уяснения вопроса о содержании пропаганды Бабефа, о том, что он считал полезным или бесполезным в агитационных целях.

Таковы материалы. Достаточно ли их? Конечно, на ряд вопросов нельзя добиться от них ответа. Не следует забывать, что французские архивы всегда были лишь справочными, так сказать, отделениями при присутственных местах, и когда то или иное министерство наконец распоряжалось, за недостатком помещения, сдать уже ненужные ему старые бумаги в Национальный архив, то туда поступало далеко не все, что побывало в министерстве, а лишь то, что министерство в свое время сочло полезным сохранить для возможных справок. Я уже сказал, что прошения рабочих — большая редкость среди этих бумаг (в провинциальных архивах их относительно больше, чем в Национальном, но абсолютно все-таки чрезвычайно мало). Точно так же уничтожена, например, масса полугодовых отчетов инспекторов мануфактур (сохранились лишь случайные, вне всякого хронологического или географического порядка документы подобного рода) и т. п.

Далее. Сохранившиеся документы не дают определенных данных для сколько-нибудь точных статистических вычислений. В следующих главах я останавливаюсь подробнее на том до какой степени сами дававшие цифровые показания лица часто не верили в свою статистику.

Но зато они дают ответ на ряд других вопросов: они показывают нам, какие формы промышленного производства существовали во Франции конца XVIII столетия; они ярко освещают вопрос о судьбах промышленной регламентации, еще до законодательной ее отмены; они объясняют происхождение закона о максимуме, влияние этого закона на промышленность и рабочий класс; они уясняют степень технической отсталости Франции от Англии во всех отношениях, а от западной Германии, Швейцарии, Голландии — в некоторых отношениях; они проливают свет на причины экономической слабости Франции в течение всей долголетней и отчаянной борьбы ее против Англии; наконец, они и только они — могут помочу нам проследить судьбы рабочего класса Франции в течение самого критического периода ее истории, проследить если не в деталях, то хоть в главных чертах и в основных моментах.