Мино Милани - Тайна древнего колодца

-- И первая, -- заметил я, воспользовавшись некоторой паузой, -- это страница, которую вы обнаружили в архиве в Симансаке. А как выглядела вторая случайность, профессор?

Брэггс улыбнулся:

-- Вторая предстала передо мной в обличье трески.

-- В виде чего? -- удивился Спленнервиль. -- Трески?

-- Да, это была несчастная треска, чучело которой я увидел в большой витрине в Морском музее в Оксфорде, куда пришел проконсультироваться. Я поинтересовался у директора музея, чем таким особенным отличается этот экземпляр обыкновенной трески, что заслужил отдельную витрину. "Ничем, -ответил директор, -- просто ее выловили у побережья Техаса. Поэтому она и находится в музее. Обычно треска никогда не опускается южнее определенной широты. Встретить ее в этих водах -- -- случай редчайший..." Этот факт, -продолжал Брэггс, -- меня, разумеется нисколько не заинтересовал, но, я все же заметил: "Какой же огромный путь она проделала!" и хотел было сменить тему разговора, как вдруг директор сказал: "Она проделала его не самостоятельно. Ей помог отлив Хальмера";

-- Отлив Хальмера? -- проворчал Спленнервиль. -- Профессор ответил не сразу. Он поднялся с кресла, неторопливо пересек комнату по мягкому ковру и остановился у большой географической карты мира, висевшей на стене. Он провел своим тонким указательным пальцем черту возле самого Северного полюса и объяснил:

-- Этот отлив начинается примерно вот здесь. У очень длительные и поразительно регулярные интервалы. Никому еще не удавалось объяснить, какая сила приводит его в движение. Так же, впрочем, как и другие приливы и отливы. Этот отлив распространяется вот на такую зону океана, -- и профессор очертил пальцем большую окружность с севера на юг, -- и гаснет, как только попадает в теплые воды. Это явление не влечет каких-либо особых последствий и отмечается весьма редко, потому и изучено очень мало, я бы даже сказал, вообще осталось без внимания. Вот почему, -- заключил он, -- я так медлил с ответом.

Брэггс умолк, а мы, подойдя к карте, стояли недвижно, слушая, как громко тикает маятник величественных напольных часов, стоявших в углу. Потом Спленнервиль осторожно спросил:

-- Отлив Хальмера, профессор, отмечался 7 ноября 1701 года, не так ли?

Брэггс молча кивнул, и Спленнервиль продолжал:

-- Выходит, из-за того, что Солнце, Земля и Луна находились в каком-то особом положении относительно друг друга, отлив этот и был таким сильным, что обнаружился вход... -- Спленнервиль умолк. Он стоял, огромный, недвижный, посреди кабинета, опустив руки в карманы. Наморщив лоб, он подошел к столу, разжег свою трубку и принялся энергично пыхтеть ею. Брэггс достал из кармана платок и протер лоб. Он вдруг показался мне слабым и усталым.

-- Профессор, -- сказал я, -- отлив Хальмера отмечается....

-- Каждые двадцать девять лет, Мартин, четыре месяца и двадцать четыре дня. Он зафиксирован в 1758 и 1788 годах, за несколько лет до того, как Мак-Гиннес нашел блок Ричарда Фокса, а потом в 1817 году и в 1845-м. В нашем веке вход в галерею или туннель, как хотите, был открыт в 1905 и в 1937 годах и вновь откроется... -- Он помолчал, и мы со Спленнервилем замерли в ожидании его слов. Профессор посмотрел на нас, помолчал еще какое-то время и наконец произнес: -- Через семнадцать дней. Немногим более чем через две недели вход откроется, чтобы закрыться до 1995 года.

-- Черт побери! -- вскричал Спленнервиль, опуская трубку и вытряхивая на стол пепел и горящий табак. -- Семнадцать дней! Но это же чертовски мало, профессор! Какого дьявола вы не приехали сюда раньше?

-- Я приехал, -- сухо ответил Брэггс, -- как только закончил свои расчеты. Позавчера я еще ни в чем не был уверен. Судьба, -- добавил он вдруг тихо и устало, -- неожиданно поставила меня перед странным выбором и предлагает сделать его немедленно -- да или нет. Но я, -- продолжал он, глядя куда-то вдаль и мягко улыбаясь, -- не считаю все это шуткой. Нет, это вполне честный и прямой вопрос -- да или нет?

Наступила тишина. И я почувствовал, как во мне разгорается невероятное любопытство и неодолимое желание узнать тайну колодца. Я понял вдруг истинный смысл мною же самим написанных слов: загадка острова Оук -- это вызов, брошенный людям. Да, да! Человек, который придумал этот колодец и построил его, призвал на его защиту не только землю, дерево, цемент, газ, удушивший Роберта Ресталла, радиоактивный камень, обжегший испуганного Ричарда Фокса, но и сами таинственные и неодолимые силы природы: Солнце, Луну, этот почти неизведанный и невероятный отлив, возникавший на севере Атлантического океана и неудержимо увлекавший его воды на юг. Это был вызов, шедший из веков. А ведь еще совеем недавно я пытался убедить Спленнервиля, что больше нет никакого смысла заниматься этим Оуком. Теперь же я ни за что на свете не отказался бы от попытки опуститься на дно колодца и потому ответил профессору так, как того требовали мой разум и совесть:

-- Да! Конечно же, да!

-- Я не хочу, разумеется, ставить вам ультиматум, -- произнес Брэггс, старательно собирая свои бумаги, -- но мне нужен ваш ответ не позднее чем через три часа. Итак, интересует вас мой план или нет? Если да, буду счастлив. В противном случае...

-- Противного случая не будет, профессор, -- прервал его Спленнервиль, решительным жестом ставя точку. -- Эта история меня интересует, и Мартин готов отправиться с вами. Не так ли, Мартин?

--Конечно.

Брэггс взглянул на Спленнервиля, потом на меня. Он улыбнулся несколько грустно и произнес:

-- Как я уже сказался счастлив.

В тот же вечер около восьми часов я приехал к Спленнервилю домой. Мы ждали Брэггса и профессора Де Ла Крус, чтобы поужинать вместе и принять окончательное решение. Дег, фотограф, присев на краешек кресла, грыз соленый миндаль, беря его из вазочки на столе. Застенчивый по натуре, он явно стеснялся и потому, оказываясь в гостях у Спленнервиля, был обычно весьма молчалив. Я предложил ему:

-- Ешь, Дег, пока есть возможность!

Он положил в рот еще одну миндалинку и смущенно, не поднимая на меня глаз, переспросил:

-- Пока есть возможность?

Тут подошел Спленнервиль и рявкнул:

-- В чем дело, черт побери? Тебе не нравится мой миндаль?

Молодой человек покраснел, и его огромные оттопыренные уши, казалось, засветились, словно неоновая реклама:

-- Да нет, -- ответил он, -- очень нравится. Но Мартин сказал...

-- Я слышал, что он сказал, черт побери! Ешь, пока есть возможность! Ешь, Дег, потому что на дне колодца тебе не приготовлено никаких лакомств! Ты ведь именно это имел в виду, Мартин?

Я возразил:

-- Нет, я хотел сказать, что скоро придут Брэггс и этот испанец Де Ла Крус. Если Дег так стесняется нас, что же с ним будет, когда придут оба профессора!

-- Да, да! -- согласился Снленнервиль и добавил: -- Де Ла Крус! Что за имя! Интересно, каким ты его себе представляешь, Мартин?