Бенедикт Сарнов - Сталин и писатели Книга четвертая

Космополиты пробрались в искусстве всюду. Они заведуют литературными частями театров, преподают в ВУЗах, возглавляют критические объединения: ВТО, Союз писателей, проникли в «Правду» — Борщаговский, в «Культуру и жизнь» — Юзовский, в «Известия» — Бояджиев, Борщаговский и т.д.

Эта группа крепко сплочена. Скептицизмом, неверием, презрительным отношением к новому они растлевают театральную молодежь и людей недалеких, прививая им эстетские вкусы (чему, кстати, очень помогают пошлые заграничные фильмы, заливающие экраны, низкопоклонничество перед Западом, отрицательное отношение к явлениям нового в нашей жизни)...

Украина хорошо помнит Борщаговского — повивальную бабку искусства, удушившую при рождении не один народный талант (Корнейчук знает это хорошо), его они пытались ликвидировать как бездарность.

Обращаюсь к Вам, товарищ Сталин, потому что мои многочисленные сигналы на летучках расценивают как результат плохого, неуживчивого характера, личной заинтересованности, некультурности. С моими предложениями о своевременных оценках новых и интересных явлений искусства не считаются, хотя формально мне отведен участок театра. Дважды уже пытались уволить из газеты за отсутствие квалификации и «политиканство». Для рецензии на пьесу Сурова «Обида» потребовали найти квалифицированного автора, хотя мою рецензию признали правильной...

Товарищ Сталин!

Личных интересов я уже не имею. Мне 50 лет. Жизнь прожита. Даже мое богатырское здоровье больше не выдерживает той борьбы, которую честно веду с врагами в искусстве всю свою сознательную жизнь. Лично я ничего не достигла, потому что меня хоть и считали везде талантливой, но отовсюду изгоняли за нетерпимый характер.

Пьесу Ромашова «Великая сила», Сурова — «Обида», Софронова — «Московский характер», Леонова — «Ленушка» считаю достижением в драматургии, созданием новых путей в советском народном искусстве. За них боролась открыто, зная, что за мною стоит человек, в чистое ленинское учение которого я верую и исповедую всем сердцем и умом. Это и давало мне убеждение в моей правоте и силу в борьбе. Как я радуюсь, что не ошиблась.

Я — та женщина, которая по Вашему распоряжению записывала на пленку украинские народные песни на Украине.

8 декабря 1948 г.

Бегичева Анна

В томе «Сталин и космополитизм», из которого я извлек текст этого письма, в подстрочных примечаниях к каждой его странице отмечены строки и абзацы, отчеркнутые синим карандашом. Иные из них подчеркнуты, другие отчеркнуты сбоку на полях вертикальной чертой.

Зная, КОМУ адресовано это письмо, а также, что Сталин имел обыкновение пользоваться в таких случаях именно СИНИМ КАРАНДАШОМ, легко можно было догадаться, КОМУ принадлежат эти подчеркивания и пометки. Но авторам статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» вряд ли надо было строить на этот счет какие-то предположения и догадки. Скорее всего тот, кому было приказано вручить им это письмо, от них этого и не скрывал. А в том, что это письмо было им показано, не возникает сомнений. Особенно, когда сопоставляешь абзацы, отчеркнутые синим карандашом, с основными положениями и тезисами сочиненной ими статьи.

Вертикальной чертой на полях текста отчеркнут, например, такой его абзац:

► Заключительное слово докладчик посвятил разносу выступления художественного руководителя Малого театра — Зубова, взявшего под горячую защиту советскую драматургию, которая дышит солнечной верой и любовью в нашу жизнь.

Вряд ли можно счесть случайностью то, что авторы статьи «Об одной антипартийной группе...» не преминули процитировать именно эти, дышащие «солнечной верой и любовью в нашу жизнь» слова художественного руководителя Малого театра:

► Приведем горячие, искренние слова из выступления К.А. Зубова...

И т. д.

Особого внимания СИНЕГО КАРАНДАША удостоился такой абзац:

► Виновники... — группа «ведущих» критиков, замаскированных космополитов, формалистов... Их главари: Юзовский, Мацкин, Гурвич, Альтман, Бояджиев, Варшавский, Борщаговский, Гозенпуд, Малюгин.

Подстрочное примечание к этому фрагменту текста А. Бегичевой гласит:

► Часть абзаца, включающая перечисленные фамилии, на полях отчеркнута синим карандашом ТРЕМЯ (выделено мною. - Б.С.) вертикальными чертами.

Вот, стало быть, откуда взялся список главарей «антипатриотической группы», выделенных в статье «Правды». (Упоминавшиеся в письме Бегичевой, но почему-то не попавшие в этот список Альтман и Гозенпуд потом тоже не были забыты.)

Примерно так же обстоит дело и с ЖЕРТВАМИ вредительской деятельности критиков-антипатриотов. Вот имена тех, кто, как доносит Сталину А. Бегичева, подвергался особенно злобным их нападкам:

► Русские драматурги Ромашов, Леонов, Погодин, Первенцев, Суров, Вирта, Софронов...

А вот как разработана и аранжирована эта тема в статье «Об одной антипатриотической группе...»:

► ...театральный критик А. Борщаговский, умалчивая о произведениях, извращающих советскую действительность и образы советских людей, весь пыл своей антипатриотической критики направил на пьесу А. Софронова «Московский характер» и на Малый театр, поставивший эту пьесу... Тот же А. Борщаговский... вознамерился... ошельмовать такие произведения, как «Хлеб наш насущный» Н. Вирты, «Большая судьба» А. Сурова и др.

...критик А. Малюгин ополчился против таких глубоко патриотических произведений, заслуживших широкое признание народа, как «Великая сила» Б. Ромашова, «Хлеб наш насущный» Н. Вирты, «В одном городе» А. Софронова.

На совещании в ВТО критик Е. Холодов вел атаки против пьес «В одном городе» и «Хлеб наш насущный».

Тут невольно возникает — не может не возникнуть! — такой вопрос. Сочинила ли А. Бегичева свое письмо Сталину по собственному порыву души или оно было кем-то инспирировано?

Если верно последнее предположение (а оно напрашивается), то, скорее всего, инспирировали его именно они, постоянно обижаемые и шельмуемые этими снобами, эстетами и формалистами писатели-патриоты. А если даже и не инспирировали, то уж наверняка сделали все от них зависящее, чтобы это письмо легло на стол Сталину.

Письма «товарищу Сталину» шли в Кремль со всех концов страны нескончаемым мощным потоком, и, как вы понимаете, лишь очень малая, можно даже сказать микроскопически малая их часть имела шанс попасть на глаза вождя. Похоже, что кто-то был очень заинтересован в том, чтобы это письмо до Сталина дошло и — мало того! — привлекло к себе его внимание. А кто мог быть в этом заинтересован больше, чем вся эта, как некогда по такому же поводу выразился Н.И. Бухарин, «фракция обиженных»?