Кеннет Роуз - Король Георг V

В свою очередь, герцог Йоркский зарекомендовал себя весьма непритязательным постояльцем. Он вполне довольствовался собственным домом, достаточно вместительным для его семьи, и радостями охоты. Выкупив долю охотничьих угодий у отцовского соседа лорда Фаркухара, он получил в свое распоряжение уже 30 тыс. акров [21] 12 тыс. гектаров (акр приблизительно равен 0,4 гектара). земли и теперь мог без передышки преследовать фазанов и куропаток, вальдшнепов и уток. Кроме того, его снова и снова приглашали к себе на охоту богатейшие землевладельцы королевства.

Еще в 1881 г. в Австралии, во время увольнения с корабля на берег, Дальтон отмечал уверенность, с которой его ученик сбивал даже высоко летящих уток. Однако в последующие десять лет принц Георг не имел той регулярной практики, которая столь быстро улучшает показатели даже прирожденного стрелка. Сезон за сезоном ему только и оставалось, что вздыхать над колодами карт, которые присылал своему сыну-моряку принц Уэльский. Женитьба превратила его в деревенского джентльмена и дала возможность жить по охотничьему календарю. За исключением нескольких недель, проведенных им в 1898 г. в должности командира крейсера «Крешент», [22] «Полумесяц» (англ.). он больше не возвращался на флот. Страдая от морской болезни и от тоски по дому, принц Георг без особой печали расстался с профессиональной карьерой моряка. Позднее в редких случаях охотничьих неудач он объяснял их так: «Я ничего не подстрелил, но не забывайте, что я много лет провел на море, а там фазаны встречаются не слишком часто».

Но следует признать, что герцог Йоркский стрелял гораздо лучше многих в своей семье. Так, в декабре 1891 г. герцог Коннаутский, третий сын королевы Виктории, целясь в фазана, случайно выбил глаз своему зятю принцу Кристиану Шлезвиг-Гольштейнскому. Вызывали некоторые сомнения и охотничьи трофеи принца Уэльского, включавшие целую стаю прикормленных, почти ручных фазанов, двадцать восемь фламинго, подстреленных на берегах Нила, старого сонного быка из Чиллингемского дикого стада, убитого в тот момент, когда царственный стрелок прятался в его кормушке с сеном, и хвост индийского слона (слон, однако, сумел убежать). Его сын также не брезговал убийством почти домашних фазанов и куропаток, однако с успехом охотился и на вальдшнепов, которых подстрелить значительно труднее. Одним из самых памятных для Георга дней 1893 г. стал тот, когда он впервые в жизни одним выстрелом из нового ружья двенадцатого калибра поразил сразу двух вальдшнепов. Ружье это подарили ему на свадьбу жители близлежащей деревни Кингз-Линн; сделав из птиц чучела, принц хранил их в стеклянной витрине. Однако, стремясь избежать ненужной состязательности в количестве убитой дичи, герцог Йоркский убедил своего соседа из Холкхэма лорда Лейсестера не сообщать вечером в курительной комнате о том, сколько дичи добыло каждое ружье. Самому ему нечего было стыдиться — за те несколько лет после того, как он оставил морскую службу, герцог стал таким же признанным охотником, как лорд Райпон и Гарри Стонор, брат Джулии, его давней любви. Тем не менее он считал, что подобная традиция провоцирует зависть и насмешку и что даже самого хорошего охотника порой постигает неудача.

Год за годом столетие приближалось к концу, а жизнь герцога проходила все так же размеренно и безмятежно: ряд малозаметных событий отражался больше в его охотничьих записях, чем в официальных дворцовых бюллетенях. После каждой охоты он пунктуально записывал число трофеев, а когда сезон подходил к концу, его заметки становились неопределенными: «Приводил дела в порядок». Не проявляя особого интереса к политике, этот домосед обычно даже не упоминал о каких-либо событиях национальной или международной жизни. Единственная запись о самой неудачной неделе Англо-бурской войны, когда британские войска потерпели от буров унизительные поражения, датируется 16 декабря 1899 г.: «Получил скверные вести о войне — они заставляют очень тревожиться». В Сандрингеме охотничий сезон тогда был в самом разгаре. В эту зиму там убили 12 109 фазанов.

Другому любимому времяпрепровождению, которому оставался верен всю жизнь — коллекционированию марок, — герцог Йоркский был обязан своему коллеге-моряку. Второй из четырех сыновей королевы Виктории принц Альфред, герцог Эдинбургский, в четырнадцатилетием возрасте поступил на службу в Королевский военно-морской флот и благодаря собственным усилиям дорос до должности командующего Средиземноморским флотом. Принц Георг служил на флагмане своего дяди младшим офицером, пользовался его гостеприимством на Мальте, где увидел и восхитился его коллекцией марок. Именно тогда ему пришла в голову мысль создать собственную коллекцию. Когда в 1890 г. герцог Эдинбургский открывал в Лондоне первую филателистическую выставку, то упомянул, что его племянник сейчас находится в Атлантике на корабле ее величества «Дрозд», и выразил надежду, что тот «вернется, изрядно пополнив свою коллекцию за счет почтовых выпусков Северной Америки и Вест-Индии». В библиотеке Букингемского дворца хранится принадлежавший принцу экземпляр каталога Стэнли Гиббонса за 1891 г. в сафьяновом переплете; все имеющиеся у него марки отмечены в нем. Скоро об этом увлечении принца стало широко известно; неудивительно, что среди свадебных подарков 1893 г. насчитывается около 1500 марок. На следующий год он пригласил дядю стать крестным отцом его первенца.

Привязанность Георга к герцогу Эдинбургскому разделяли, однако, немногие. Говорили, что тот слишком много пьет, что плохо ведет себя в семье, грубо обращаясь со своей русской женой, дочерью царя Александра II. В курительной комнате Балморала, королевского замка в Шотландии (королева с большой неохотой допустила ее существование), он мог часами говорить о самом себе, так что его зять принц Генрих Баттенберг в конце концов был вынужден отказаться от вечерней сигары. Еще одним увлечением герцога была игра на скрипке, однако в этом деле можно отметить разве что его энтузиазм, но не мастерство. «Нестройное пиликанье и неприятный шум» — так сэр Генри Понсонби охарактеризовал сольное выступление герцога Эдинбургского после званого обеда, устроенного принцем Уэльским. Даже этот весьма снисходительный человек вынужден был несколько раз прерывать солиста: «По-моему, здесь не совсем правильно». А когда виртуоза Джоакима спросили, сможет ли герцог добывать себе пропитание игрой на скрипке, тот уверенно ответил: «Да, на пляже».

В 1893 г. герцог Эдинбургский унаследовал от дяди Эрнеста, брата принца-консорта, как герцогство Саксен-Кобург-Готское, так и долги его покойного правителя (принц Уэльский избежал этого двойного бремени, ранее отказавшись от права наследования). Тем не менее он по-прежнему оставался в своей лондонской резиденции Кларенс-Хаус и вскоре стал сам испытывать финансовые трудности. Чтобы успокоить своих лондонских кредиторов, герцог Эдинбургский пообещал сократить расходы на охоту на 2750, а на театры — на 1250 фунтов в год, что, однако, составляло меньшую часть того, что он продолжал тратить на эти удовольствия. И все же он пошел на одну значительную жертву: в 1900 г., незадолго до смерти, он продал коллекцию почтовых марок своему брату принцу Уэльскому, который, в свою очередь, подарил ее герцогу Йоркскому.