Борис Григорьев - Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке

А между тем доставка и важной почты, и частных посылок стала делом чрезвычайно трудоёмким и дорогостоящим, особенно во время войны. Атлантика с августа 1914 года кишела немецкими миноносками, подлодками и минами, и сообщение Петрограда с Соединёнными Штатами Америки становится весьма и весьма затруднительным. Вот 2-й Департамент получает из Англии от посла Бенкендорфа уведомление, что проход между Исландией, Гебридскими островами и Шотландией стал опасным, и пароход «Курск», курсирующий между Нью-Йорком и Архангельском, «подвис» и ждёт, когда начальство определит его маршрут.

Можно, конечно, из Нью-Йорка следовать через Панамский канал во Владивосток, но боже мой! Этот путь занимал 58–60 дней, а с учётом времени на доставку почты из Владивостока в Петроград ушло бы целых три месяца. За это время любая информация теряла свою ценность. Между тем пароходы «Русско-Американской линии» «Россия», «Царь», «Курск», «Двина» и «Митава» стойко несли свою службу и, несмотря ни на какие преграды, старались выполнить свой долг и свои обязательства перед Мнистерством иностранных дел. Капитаны регулярно информируют генконсула в Нью-Йорке Устинова о графике своего движения, а знаменитый Western Union исправно передаёт тексты многочисленных телеграмм, например вот такие: «His Excellency the Russian Ambassador: Steamer czar will arrive twenty instant and sail for archangelsk the twenty fourth. Oustinov» [123] «Его Высокопревосходительству русскому послу: пароход Царь прибывает двадцатого и двадцать четвёртого отправляется в Архангельск. Устинов». .

Для ускорения доставки почты в Петроград посол Бахметьев в сентябре 1916 года пренебрегает принципами безопасности, прибегает к помощи английского генконсула в Нью-Йорке и просит его принять русскую вализу на борт парохода «Лузитания», которую немцы скоро потопят вместе с дипкурьерами, пассажирами и командой.

Каковы бы ни были препятствия и форсмажорные обстоятельства на пути дипломатических курьеров, они брали драгоценную вализу и отправлялись с ней в путь в любую точку мира. Скромные извозчики дипломатии…

Протокол выполнял важные государственные функции и отражал традиционные нормы и представления государств и их правителей о чести и достоинстве при сношениях друг с другом. В описываемый нами период следование правилам протокола входило в одну из важнейших обязанностей дипломатов. Они зорко следили за тем, чтобы иностранные государства не ущемляли их достоинство, а также честь и достоинство русского императора и русского флага.

После того как Наполеон (в который раз!) разбил в 1806 году под Ваграмом австрийцев и заключил с ними мир, Священная римская империя перестала существовать. На её месте по повелению Бонапарта возник так называемый Рейнский союз, австрийский кесарь утратил свой титул отца всей германской нации, и Франц II стал называться императором Австрии, королём Венгрии и Богемии. Александр I некоторое время отказывался признавать этот титул, поскольку это означало бы признание «неслыханных ниспровержений, путём которых Бонапарт уничтожил германскую конституцию».

Важную роль протокол играл и в уже упоминавшихся нами переговорах в Тильзите. Как известно, перед встречей на плотах на Немане Наполеон со своей свитой располагался на левом, а Александр — на правом берегу реки. Местом свидания не в последнюю очередь по протокольным и престижным соображениям была определена середина реки: таким образом, соблюдался паритет обоих потентатов, и ничей престиж и ничьё достоинство не страдали.

По распоряжению Наполеона были сооружены два плота с четырёхугольными, обтянутыми полотном павильонами. «Один из них был красивее и обширнее другого, — писал очевидец события Д. Давыдов. — Он определён был для двух императоров, меньший — для их свиты… На одном из фронтонов большого было видно… огромное "А"; на другом фронтоне, со стороны Тильзита, такая же величественная литера "N", искусно писанные зелёной краскою».

С обоих берегов одновременно отплыли две барки: на одной из них был Наполеон, а на другой — Александр I. Наполеон пристал к плоту чуть раньше и поспешил навстречу Александру, чтобы первым встретить его.

«Перед Наполеоном, одетым в традиционный мундир и легендарную треуголку, предстал красивый голубоглазый тридцатилетний государь, с мягкими приятными манерами, одетый в форму Преображенского полка — чёрный мундир с красными лацканами, — пишет Давыдов. — На каждой стороне воротника оного вышито было по две маленьких золотых петлицы… аксельбант висел на правом плече… Панталоны были лосиные белые, ботфорты короткие… Шляпа была высокая: по краям оной выказывался белый плюмаж, и чёрный султан веял на гребне её. Перчатки были белые лосиные, шпага на бедре, шарф вокруг талии и Андреевская лента через плечо».

Оба императора пытались сыграть на своей внешности, только Наполеон, изображавший простого и мужественного полководца, сильно проигрывал по сравнению с Александром, «подавшим» свой облик с большой для себя выгодой. Своей импозантной наружностью он создал яркий и впечатляющий контраст к неуклюжей толстоватой фигуре своего партнёра. Тогда это имело немаловажное значение. И если сам Наполеон остался глубоко равнодушным и непоколебленным в своём превосходстве, то на членов его свиты появление русского императора произвело, несомненно, глубокое впечатление.

Взволнованные, поддавшись внезапному порыву, оба императора обнялись, и между ними сразу завязалась непринуждённая беседа. Каждый стремился понравиться другому.

Переговоры в верхах продолжались двенадцать дней. На первой встрече Наполеон предложил Александру поселиться в Тильзите, объявив для этого часть города нейтральной. Александр согласился. 14 июня состоялась вторая встреча на плоту, а затем потентаты встречались ежедневно уже в Тильзите. Совместные беседы сменялись верховыми прогулками и вечерними чаепитиями. За две недели до переговоров Александр I был резко настроен против мира с Францией, и вот теперь эта встреча императоров завершалась компромиссным миром и наступательно-оборонительным союзом обеих держав.

Кстати, Александр I в вопросах протокола был весьма пунктуален. В 1809 году в Петербург прибыл американский посол Джон Квинси Адамс, будущий президент США, которого 5 ноября 1809 года принял император и которому было уделено соответствующее внимание. Позже император несколько раз встречался с пуританином-послом и однажды даже сделал ему реприманд, обнаружив, что тот ходит по улицам «босым», то есть без перчаток. Это было «страшное» нарушение этикета, на который Александр всегда обращал самое пристальное внимание [124] Д. К. Адамс пробыл в России до 1814 года и сделал многое для укрепления американо-российских связей. Посол жаловался на дороговизну жизни в Петербурге (аренда дома стоила около двух тысяч долларов в год), а ещё нужно было тратиться на одежду и слуг. Будущий президент США писал домой отцу: «Почти для всех представителей русского общества характерен такой образ жизни, когда их расходы превышают доходы. Все официальные лица тратят намного больше, чем позволяет их жалованье, их источники дополнительных доходов в нашей стране считались бы бесчестными. И это здесь в порядке вещей, а вот жить экономно считается непристойным. Однако я надеюсь, что не только я, но и все младшие члены моей семьи не потеряют голову в этом внезапном и бурном водовороте и выберутся из него, сохранив здравый смысл и рассудительность». .