Борис Григорьев - Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке

Существует правило всех времён и социальных пертурбаций: обстановка в загранпредставительстве, как правило, становится тем «экзотичней», чем дальше оно располагается от своей столицы. Это правило можно было применить и по отношению к генеральному консульству в Индии. Его «достопримечательностью» являлось то, что драгоман Н. 3. Бравин имел конгай — то есть сожительницу из числа местных гражданок. Посреди генконсульского двора бил фонтан, в котором конгай Бравина вместе с индийскими слугами осуществляла свои омовения. Арсеньев, перепоручивший почти всю канцелярию Бравину, зависел от него, а потому разрешил конгай официально поселиться на территории генконсульства. Чисто консульскими делами занимался почётный вице-консул В. Г. Алигенов, «весьма спортивный бурят и милейший человек», представитель московской чайной фирмы «Губкин и Кузнецов». Пока генконсул сибаритствовал и «почтительно созерцал» вице-короля Индии, драгоман исправно писал на него в Центр доносы.

От «томления духа» генконсул Арсеньев перед своим отъездом попал в неприятную историю. Германский генконсул Генрих XXI фон Рейс на холостяцком обеде (все консульские работники в Калькутте были холостяками, так что единственным женатым человеком оказался только вице-консул Ревелиотти) произнёс такую фразу по-английски: «Я единственный приличный генеральный консул, у которого есть дом». Наш генконсул придрался к слову «приличный» (по-английски decent), придав ему смысл, заключавшийся во французском эквиваленте decent [113] Проверка по французскому словарю выявила полную смысловую идентичность французского варианта decent с английским decent, так что возмущение Арсеньева было лишено всякого смысла. , и вызвал немца на дуэль. На примирение Арсеньев ни за что идти не захотел, так что фон Рейсу пришлось выражать ему свои сожаления и подтверждать, что если он и обидел коллегу, то ненароком.

В индийской таможне у жены Ревелиотти украли котиковую шубу. Когда вице-консул обратился туда с этим делом, ему заявили, что ничего о шубе не знают. Тогда дипломат пошёл к директору таможни (естественно, англичанину) и заявил, что он является членом английской масонской ложи. Шуба тут же нашлась.

Кстати, о членстве русского дипломата в английской масонской ложе. Ревелиотти рассказывает, что вступить в ложу его побудил консул в Каире А. Н. Абаза, владевший восемью иностранными языками и считавшийся одним из выдающихся царских консулов того времени. По его мнению, основные принципы английских масонов — безусловная вера в существование Творца, запрет извлекать из своего членства политическую и иную выгоду, самосовершенствование и активная помощь ближнему — никоим образом не вступали в противоречие с принадлежностью к царской дипломатической службе. Секретность масонской организации касалась якобы лишь ритуальной и церемониальной части её деятельности, а также членства того или иного лица в ложе. Масонство в России было запрещено Николаем I, но английское масонство тайной организацией якобы не считалось. Членами масонских лож были король Эдуард VIII, вице-король Индии, лорд Китченер и многие другие.

Поэтому Ревелиотти со спокойной совестью вступил в Каире в ложу Английской конституции «Грешиа», прошёл три ступени, а в Индии вступил в калькуттскую ложу «Кокордия» и ложу «Китченер» в Симле. Позже он был посвящен в высшую степень Royal Arch, а потом — в рыцари Мальтийского ордена Святого Иоанна Иерусалимского [114] Надо полагать, что это случилось уже после того, как Ревелиотти перестал служить в Министерстве иностранных дел. . В соборе в Симле ежегодно совершалась торжественная служба, на которой при всех своих регалиях присутствовали местные масоны. Летом в городской ратуше устраивался масонский бал.

…По прибытии к месту службы Ревелиотти, как истинный дипломат, расписался в книге у вице-короля, у главнокомандующего индийской армией генерала О'Мур-Кроя и у губернатора Бенгалии лорда Карлмай-кла, а потом решил нанести визиты вежливости своим иностранным коллегам. Первый визит он сделал бразильскому генконсулу. В передней бразильского генконсульства на Ревелиотти напал бойцовый петух и чуть не выклевал ему глаза. С визитами вежливости пришлось покончить.

Колониальные власти жили и работали в Калькутте всего три месяца, а на остальное время года они переселялись в более прохладное место к подножию Гималаев — в Симлу. Вместе с местной администрацией в Симлу переезжал и весь консульский корпус (дипломатический корпус в Индии отсутствовал). Бюрократический колониальный режим в Индии разрешал иностранным консулам жить и работать только в портовых городах. Когда столицу Индии в 1911 году перевели из Калькутты в Дели, сложилась странная ситуация: власти удалились от дипломатов на весь год, и консулы фактически бездействовали, не получая никакой информации о стране. Англичанам явно не хотелось, чтобы иностранные дипломаты воочию увидели, как они обходятся с «жемчужиной в короне английского короля». Правда, консулам в жаркий период разрешали переселяться в Симлу, но запрет на жительство в Дели по-прежнему существовал.

Генконсулу В. К. Набокову, благодаря хорошим отношениям с вице-королём лордом Хардингом, работавшим английским послом в Петербурге, удалось решить эту проблему остроумным способом (к этому времени уже шла Первая мировая война, и русские были союзниками англичан). Чтобы другие иностранные консулы не восприняли исключение, сделанное для русского, как прецедент, Набокова поселили на весь год в квартиру офицерского собрания уланского полка. Это был обычный барак, но зато в самом Дели. И когда коллеги Константина Дмитриевича по консульскому корпусу спрашивали статс-секретаря (то есть министра иностранных дел), почему русский генконсул живёт в Дели, а им это не дозволяется, англичанин, не моргнув глазом, отвечал:

— Он гость 11-го уланского полка.

Кстати, генконсулу Набокову в некоторой степени удалось разбить, по его собственному выражению, «иерихонскую стену» английской подозрительности и русского невежества относительно Индии. Первую мировую войну и революцию он встретил уже в качестве советника посольства в Лондоне. Но это всё произошло позже, а пока вице-консулу Ревелиотти пришлось сталкиваться с индийской экзотикой либо в Калькутте, либо в Симле.

О том, в каких условиях работали царские консульские чиновники в Индии, даёт представление описание помещения, снимаемого генеральным консульством в Симле. Дом носил романтичное название «Вилла "Утёсы"» и состоял из 28 комнат, половина которых, естественно, пустовала. Вилла обслуживалась многочисленными слугами из числа местных граждан. В штат слуг, находившихся в распоряжении вице-консула Л. X. Ревелиотти, после того как ему было поручено управлять генеральным консульством, входили: два чапраси (привратника), два брамана, повар и два поварёнка, мажордом и два помощника, берер (личный слуга), мали (садовник), бисти (водонос), свипер (чистильщик нечистотных ям), соис (конюх), добби (прачка), айа (горничная жены) и десять жампани (носильщики для двух рикш) — всего 27 человек. И это было не так уж и много: у английских генералов штат слуг достигал 40 человек и более.