Зоя Юркова - Сенная площадь. Вчера, сегодня, завтра

Постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР от 6 сентября 1991 года Ленинград был переименован в Санкт-Петербург. Одних это наполнило гордостью и сделало сопричастными великому прошлому великого государства, для других означало полный разрыв с великим прошлым другой великой страны.

Вернули историческое имя и площади Мира, хотя для большинства горожан она никогда не переставала быть Сенной.

В 1992 году, когда экономический крах был неизбежен, правительство объявило о либерализации цен, то есть практически с «завтрашнего дня» ввело рыночные отношения. Страну поразил дефицит – исчезали мыло и стиральный порошок, спички, продукты питания. Появились талоны на водку и сигареты. Людям перестали платить зарплату. По умолчанию, «явочным порядком» было разрешено все, что не запрещено. В течение нескольких лет в городе произошла серия громких заказных убийств высокопоставленных чиновников, крупных банкиров и бизнесменов, а сколько произошло рядовых, незамеченных, о которых не сообщалось в хрониках – подсчитано ли… Грабежи на улицах, в подъездах, квартирах стали частью повседневной жизни. На смену деревянным резным с остекленными створками входным дверям в дома и квартиры, установленным еще до «исторического материализма», пришли глухие стальные на кодовых замках – это были первые архитектурные жертвы перестройки, а на площадь хлынула неуправляемая толпа торгующих. Для израненной Сенной, с вскрытым чревом, раковой опухолью и метастазами стрелки времени оказались переведенными более чем на столетие назад. В мгновенье ока она опять превратилась в грязную клоаку второй половины XIX века, когда пожар уничтожил Сенной рынок. Вокруг нее вновь схлестнулись интересы торговцев и обывателей, хлопоты радетелей о красоте города и суета норовящих просто поймать момент и разбогатеть, отразились опасения горемык, пробавляющихся мелочной торговлей с рук, соперничество административной и выборной структур власти.

В трудное, голодное время перестройки Сенная вернулась к своему историческому предназначению – кормить город. Середина ее уже много лет была окружена бетонным забором, в объезд которого осторожно пробирался трамвай. Пространство вокруг вестибюля станции метро «Площадь Мира», улица Ефимова, примыкающий к ней пустырь, территория теперь уже бывшего кохозного рынка – все было запружено торгующими. Все старались встать поближе к метро, чтобы первыми поймать выходящих и входящих пассажиров.

К Сенной тянулись люди со всех концов города. Они несли на продажу свои пожитки – ведь зарплату на предприятиях и пенсии не платили месяцами, а сбережения таяли на глазах.

Сенная площадь в 1990—е гг. Фото А. Китаева. Серия «Лики Сенной»

Плодились, множились и исчезали в неизвестность финансовые пирамиды, а с экранов телевизоров предлагали «купить себе немного „Олби“, обогащался с помощью «МММ» ее создатель и кормился рекламный Леня Голубков. Деньги обесценивались ежечасно. Заказчики, потерявшие государственный заказ, старались заработать на банковских махинациях, а банки, в свою очередь, занимались «прокручиванием» денег – поступившие средства для перевода на чей-либо счет вкладывались в какую-нибудь краткосрочную сделку и зачастую пропадали. А в это время люди месяцами безнадежно ждали зарплату. На ряде промышленных предприятий ее выдавали тем, что производили, – колготками, перчатками, фарфором, хрусталем, и рабочие отправлялись с этой продукцией на рынок. На Сенной можно было встретить продававших домашние вещи безработных бывших сотрудников бывших научных и проектных институтов, государственное финансирование которых прекратилось.

На площади, вдоль бетонного забора, на пустыре вдоль улицы Ефимова на расстеленных прямо на земле старых покрывалах, скатертях, клеенках или на деревянных ящиках из-под овощей и фруктов выкладывалась семейные тарелки, столовые приборы, отрезы тканей, ношеная одежда, пустые бутылки и банки, старые гвозди, украденные на лестницах жилых домов электрические лампочки и счетчики, цветные металлы, антиквариат, талоны на водку и сигареты и продукты. Последние добывали, воруя на предприятиях и складах, покупали в магазинах, выстаивая всей семьей в очередях по несколько кругов, «отоваривая» водочные и табачные талоны на детей и стариков. Водка была валютой. Продавали золото, наркотики. Здесь бродили и жили опухшие от пьянства бомжи и совсем юные, вызывающе одетые девочки-проститутки. Народ поприличнее и почище стоял ближе к забору и метро. Между торгующими сновали люди, обшаривающие глазами всех и все. Они особенно внимательно следили за распивающими спиртное. Это был еще один вид заработка – сбор пустых бутылок. Так промышляли подростки, старухи, бомжи, а иногда и целые семьи, где не было иных источников существования. Там же шныряли карманные воришки, не щадившие никого, а особенно стариков.

На Сенной появились первые «лохотроны» – игры в наперстки и лотереи, в которые можно было только проиграть, причем все, что было в наличии, а также обменщики разрешенной к обороту валюты, которые вместо денег незаметно подсовывали бумажную «куклу».

Сенная площадь как будто вернулась во времена революций и войн.

Позже, когда городские власти наконец обратили внимание на Сенную, на ней появились торговые ларьки, изготовленные по специально разработанному проекту в ретростиле, согласованные во всех инстанциях. Они наполнились «колониальными» товарами – жвачками, китайской пиротехникой, конфетами, вызывающими аллергию, забавными фигурками мыла, после мытья которыми у детей появлялась сыпь, блестящей «нержавеющей» посудой, с которой «блеск» сходил слоями и оставалось голое черное железо; польская красная пластмасса для кухни; самодельная бижутерия. Но главное – продукты. Качество товаров, продававшихся там, было объектом постоянной критики. Средства массовой информации часто сообщали о случаях отравления продуктами, купленными на Сенной площади или в Апраксином дворе, а также о подтверждающих их низкое качество контрольных проверках. Но людей, особенно стариков, переживших голод революционных и военных лет, нельзя было остановить – отсутствие средств, но еще больше страх голода, страх за детей и внуков вынуждали их отправляться на Сенную и выстаивать там километровые очереди за хлебом, макаронами, крупой с жучками, армейской тушенкой в промасленных банках из стратегических запасов бывшего Советского Союза двадцатилетней давности и китайской тушенкой, перенасыщенной консервантами.