Георгий Фёдоров - Дневная поверхность

После обеда Витя дал мне очищенную византийскую монету. Она теперь блестела как новенькая, изображения и надписи были отлично видны. Да, это фоллис Юстиниана, чеканенный в 536 году вторым монетным двором в Константинополе.

— Нормально! — Похвалил я Витю. — Очень важная находка, и ты как нужно её очистил.

— Да. Очень важная, — как–то странно ответил Витя.

— Что с тобой? — Удивлённо спросил я.

— Да так, ничего, — махнул рукой Витя, — просто едким натром в лаборатории надышался. Железа много варил.

— Может, полежишь?

— Да нет, перебьюсь, — все также странно ответил Витя.

Я знал этого удивительно правдивого весёлого юношу ещё с того времени, когда он учеником шестого класса впервые пришёл в пашу экспедицию и стал рабочим. Знал и студентом, и теперь, когда он уже археолог с высшим образованием, работаю с ним вместе. Мне всегда казалось, что мы с ним очень близки и откровенны. А тут вдруг появилась у него какая–то отчуждённость, чуть ли не враждебность. С трудом подавив желание расспросить, в чем дело (сам расскажет), я сказал:

— Пойдем к столу. Есть интересное сообщение.

Все археологи отряда, а также паши архитекторы, художники и другие сотрудники уже сидели за длинным столом.

— Сегодня обсуждение полевых дневников, чертежей и находок отменяется. Обсудим завтра, — начал я. — Дело в том, что Президиум Молдавской академии утвердил наше совещание с румынскими археологами. Оно начнётся через две недели — восемнадцатого августа, здесь, в Алчедарском лагере. Предложено провести его не просто как совещание, а как первый советско–румынский семинар по археологии.

Георге радостно воскликнул:

— Вот это здорово! Международный семинар в нашем лагере!

— В семинаре примут участие все румынские товарищи, работающие у нас в экспедиции, — продолжал я, — пригласим сотрудников кишинёвских и одесских музеев. Пригласительные билеты, отпечатанные в типографии академии, уже готовы.

— Почему же их так много? — Удивлённо спросил Павел. — Тут сотни две, не меньше!

— Да так, отпечатали с запасом.

— Зачем пропадать билетам? — Вмешался Георге. — Давайте разошлем их в разные археологические учреждения и музеи. Чем больше приедет людей, тем интереснее.

— А что, если все приедут? — Осторожно спросил Ион.

— А я тебе говорю, что не приедут, — тут же завелся Георге. — Сейчас август — разгар полевого сезона. Все на раскопках. А билеты разошлем для информации и в знак уважения к нашим коллегам.

Большинство поддержало его. Решили разослать все билеты. Выбрали докладчиков. Наметили программу подготовки к семинару.

Все последующие дни, помимо работы по раскопкам, готовились к докладам.

И вдруг начало происходить нечто в высшей степени неожиданное. Из различных городов в ответ на разосланные нами приглашения стали приходить благодарственные телеграммы с сообщениями о приезде. Сначала мы очень обрадовались — семинар обещал быть весьма представительным. Когда телеграмм оказалось тридцать, стали беспокоиться, а когда количество их перевалило за восемьдесят, пришли в ужас.

Я срочно вызвал всех начальников отрядов, и совет экспедиции стал бурно обсуждать создавшееся положение. А положение было незавидным. Мы подсчитали, что вместе с сотрудниками экспедиции, археологами из Румынской Академии наук, работавшими в наших отрядах, и принявшими наши приглашения лицами на семинаре окажется около полутораста археологов. Палаточный Алчедарский лагерь, раскинутый в лесу, не был приспособлен для такого количества людей. О перенесении семинара в Кишинёв нечего было и думать. Для этого у экспедиции не было средств. Георге, командированный нами к Кишинёв с просьбой о помощи, привез оттуда молдавское и румынское знамёна и с десяток художественно выполненных на кумаче лозунгов на русском и румынском языках, вроде: «Бине аць венит!» — «Добро пожаловать!» Знамёна подняли на импровизированных флагштоках рядом с экспедиционным флагом, лозунги развесили на территории лагеря между деревьями. Но от этого наше положение не стало более лёгким.

Отступать было некуда. В Алчедарский лагерь были вызваны все отряды экспедиции вместе со своими поварами, стянуты все автомашины. Повара под руководством нашего старейшего шофёра Гармаша трудились, сооружая дополнительные печи, и колдовали над «международным» меню. Таня, Витя и Павел привезли из ближайшего интерната (благо были каникулы) сто кроватей, одеяла, простыни, подушки. Ион из той самой сельской школы, где он когда–то учился, добыл столы, стулья, скамейки, грифельные доски, которые мы решили использовать под стенды. Поставили пятьдесят палаток. Георге из районного центра вернулся во главе целого каравана. За его машиной катили на передвижных автолавках, удивлённо обозревая будущее поле деятельности, продавцы и буфетчики.

А раскопки городища пе прекращались. Окончательно была расчищена мастерская ювелира. Там было найдено много изделий, куски медной и серебряной проволоки. На новом раскопе у Павла показались остатки мастерской оружейника, в которой были найдены различные стрелы, ещё недоработанный до конца меч, пластины от железного доспеха, инструменты…

Как могли, подготовились мы и к открытию семинара.

И вот наступил вечер перед открытием. После того как были отданы последние распоряжения, проведена последняя проверка, я поднялся на вал городища и присел отдохнуть. На противоположном склоне лощины, где находился лагерь, зажигали фонари и лампы. Между острыми, геометрически точными силуэтами палаток и причудливо изогнутыми деревьями то здесь, то там мелькали огоньки. Вечерний туман рассеивался, на вольный разлив алчедарской долины мягко спускалась спокойная тишина…

Первый раз я увидел эту долину много лет назад, в 1950 году. Этому предшествовали и к этому привели долгие раздумья и поиски…

В древнейшей русской летописи «Повесть временных лет», составленной в XII веке в столице древнерусского государства — Киеве, перечисляются четырнадцать восточнославянских племён, из которых образовалась древнерусская народность. Совершенно ясно, как важно изучить каждое из этих племён — то слагаемое, из которых была создана Русь, её государственность и культура. В летописях о каждом из этих племён сказано немного, но изучены они почти все относительно неплохо. Важнейшую роль в этом изучении сыграла археология. Так как летописец обычно связывал места поселения племён с определённой рекой, то нам, археологам, было от чего оттолкнуться в начале своих поисков. И вот удалось открыть поселения и могильники восточнославянских племён, установить, что летопись совершенно правильно указывала районы размещения, что для каждого племени были характерны только ему присущие формы женских украшений и некоторых других изделий, изучить их культуру, проследить процесс слияния этих племенных культур в одну общерусскую. Это удалось сделать почти для всех восточнославянских племён.