Леонид Иванов - Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе

Проезжая по территории Белоруссии, с удивлением рассматривали целые ряды ограждений из колючей проволоки, выставленные вокруг железнодорожных мостов. Эти заграждения были сооружены немцами, боявшимися нападения партизан.

В то время еще ничего не было известно о героических защитниках Брестской крепости, но мы тем не менее, будучи в Бресте, посетили знаменитую цитадель.

На территории Польши части 5-й ударной армии находились южнее Варшавы, на известном сегодня Магнушевском плацдарме.

Бои были жестокие и упорные. Особенно напряженные сражения проходили в предместье Варшавы — Праге.

В Польше полегло 400 тысяч наших лучших воинов.

Задачи «Смерш» и военной контрразведки в принципе оставались теми же, что и в ходе боевых действий на территории Советского Союза. Так как готовилось крупное наступление, то особое внимание было обращено на сохранение в строгой тайне подготовки к этому наступлению. Особенно нас волновали возможные случаи измены. Не случайно командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин лично мне поставил задачу: не допустить ни одного случая измены Родине при подготовке частей Красной Армии к наступлению на Варшавско-Берлинском направлении в январе 1945 года.

Декабрь 1944 и первую половину января 1945 года я непосредственно находился в боевых частях армии на переднем крае и организовывал работу по недопущению измены Родине. Как я указывал выше, в итоге нашей работы ни одного случая измены Родине на участке 5-й ударной армии не было, что существенно повысило внезапность нашего наступления на немцев.

Запомнилась работа по задержанию крупного военного преступника, проведенная в то время. Во время нашей работы в войсках 5-й ударной армии на Магнушевском плацдарме был установлен некий рядовой Петров — якобы радист немецкого разведоргана, действовавший в городе Херсоне. Был известен адрес дома в Херсоне, где он проживал. Для проверки того, действительно ли мы имеем дело с разыскиваемым агентом, в Херсон была послана фотография Петрова с целью его опознания хозяйкой дома, где он жил. Хозяйка его опознала. С целью недопущения его перехода к немцам он был задержан на двое суток.

Стали его допрашивать (тогда разрешалось допрашивать без возбуждения уголовного дела), и при этом выяснилось, что во время оккупации он все время был в Белоруссии. Выходит, что раз он вообще не был на Украине, то никак не мог быть в немецком разведоргане в городе Херсоне. Возникло сложное положение. Что делать? Как быть? Освобождать опасно и арестовывать нельзя.

Я решил его допросить сам. В ходе допроса неожиданно задал вопрос: не имел ли он второй фамилии? Вижу, что допрашиваемый заколебался, смутился. В конце концов он признал, что имел уличную кличку Бобок.

Товарищ, к которому я обратился с просьбой проверить это имя по разыскным книгам, перезвонил мне через несколько минут и, захлебываясь от радости, сообщил:

— Есть, есть такое имя! Есть Бобок!

Выяснилось, что Бобок проходит по розыску как человек, действительно живший в Белоруссии, где был в партизанском отряде. Из отряда он бежал к немцам, выдал им партизанские базы и людей, был принят на службу в качестве полицейского, принимал участие в расстрелах советских граждан, дослужился до должности заместителя начальника районной полиции. В ходе наступления советских войск в Белоруссии бежал вместе с немецкими войсками в район Кенигсберга.

Получив такие данные, вызываю его вновь и спрашиваю:

— Ты что ж, брат, молчишь? Был в партизанском отряде в Белоруссии, а не рассказываешь?

— Так вы ж о том не спрашиваете, — скромно отвечает тот.

В общем, дал он показания и о своих преступлениях на оккупированной территории, и о новом разведывательном задании, которое получил…

Бобок был арестован, а следовательно, были предотвращены тяжелые последствия для наших войск, к которым могли привести его шпионские действия.

Здесь я хотел бы сказать о трудностях содержания задержанных подозрительных лиц в полевых условиях. Скажем, оперработник задержал подозреваемого. Где его содержать и как охранять до отправки в тыл? Казалось бы, мелочь, а на самом деле как поступить?

Ведь камера для арестованных отсутствует, условия полевые, специально обученной охраны нет. Мы во время войны поступали так: вырывали яму глубиной три-четыре метра, на веревочной лестнице опускали подозреваемого, лестницу вытаскивали, ну а дальше — чтобы часовой сам ненароком не свалился в эту яму.

Также в освобожденной Польше осуществлялись мероприятия по разоружению частей и подразделений «Армии Крайовой» (АК), созданной польским эмигрантским правительством Миколайчика, пытавшегося руководить ситуацией из Лондона. Боевые действия против гитлеровских войск они предусмотрительно не вели. После вступления наших войск в Польшу эта армия оказалась у нас в тылу и представляла большую опасность. Ее части находились в лесах, были хорошо оснащены и вооружены, имели склады боеприпасов.

В январе 1945 года после освобождения Варшавы в наши руки попал один немецкий военнопленный, одетый в форму, значительно отличавшуюся от форм военной одежды немецких военнослужащих. Одет он был в добротную куртку зеленого цвета с разводами. Мы заинтересовались им и стали обстоятельно допрашивать. Оказалось, что он был одним из членов знаменитой террористическо-диверсионной организации Отто Скорцени, называвшейся «Ягд фербанд Ост». На допросах он показал, что в плен попало несколько десятков других участников этой организации.

По указанию полковника Н. М. Карпенко я объехал лагеря, где содержались немецкие военнопленные, и по необычной знакомой нам форме одежды выявил более 50 участников организации О. Скорцени. Замечу, что это были специально подготовленные диверсанты, многие из которых были озлоблены и не сломлены. Это был большой успех «Смерш».

Когда об этом факте было доложено в Управление контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта, то там усомнились в достоверности наших сведений. Лично начальник управления «Смерш» фронта генерал-лейтенант А. А. Вадис звонил по этому поводу полковнику Карпенко. Тот подтвердил достоверность наших данных. После этого генерал Вадис дал указание доставить в управление «Смерш» фронта всех выявленных и задержанных участников организации «Ягд фербанд Ост» для обстоятельной работы с ними.

Я был назначен старшим опергруппы «Смерш» в прифронтовой полосе 5-й ударной армии по разоружению частей АК. Работа была ответственная и необычная, значение которой возрастало в условиях, когда наши войска активно готовились к наступательным операциям по освобождению Варшавы и овладению Берлином. Еженедельно о ходе и результатах этой работы составлялись доклады и шли лично к Сталину.