Леонид Иванов - Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе

В день измены он, как всегда, на машине выехал с семьей за территорию управления и не вернулся. Тогда сразу стало ясно, что Гольдфарб давно готовился к переходу в Западный Берлин. Начальником управления Особых отделов группы был тогда генерал-лейтенант, а впоследствии генерал армии начальник ГРУ МО СССР Герой Советского Союза П. И. Ивашутин. Он многое пережил в связи с этим случаем.

Когда стали внимательно разбираться с прошлым Гольдфарба, выяснилось, что в 20-е годы его отец был расстрелян ЧК за крупные сделки с золотом. Этот факт своей биографии Гольдфарб, поступая на службу в органы, скрыл.

Он был в моей группе по изучению марксизма-ленинизма. На занятиях вел себя активно, часто выступал. Видимо, он хотел создать о себе хорошее мнение и отвести малейшие подозрения.

Я, конечно, внутренне переживал, что не разглядел сути этого выродка.

Поиск Гольдфарба никаких успехов не принес.

Приведу только один пример. Где-то весной 1948 года мы получили сведения, что солдат одной из частей в районе Берлина, Петров, такого-то числа намеревается со своей подругой-немкой, Гертрудой, бежать в Западный Берлин. Источник указывал час побега и предполагаемый маршрут. Зная адрес немки, мы в указанное время выставили засаду. Когда солдат в гражданской одежде вместе с немкой направлялся к машине, он был задержан.

Вся соль этой истории в том, что солдат, которого мы задержали, был радистом на машине, которая сопровождала главнокомандующего Группой войск Маршала Советского Союза Соколовского при его передвижениях по Берлину.

Наше отделение постоянно давало информацию Военному совету Группы за подписью начальника УОО Группы тогда генерал-лейтенанта П. И. Ивашутина [5] Петр Иванович Ивашутин (1909–2002) — Герой Советского Союза (1985), генерал армии (1971), в течение почти 25 лет, с 1963 по 1987 год, — начальник ГРУ, заместитель начальника Генштаба. В 1961 году короткое время исполнял должность председателя КГБ СССР. Кавалер 19 советских орденов ( прим. ред .). . Информация касалась положения в частях группового подчинения, грубых нарушений дисциплины, воровских махинаций и т. д.

В начале 1949 года я был назначен начальником Особого отдела 28-го гвардейского стрелкового корпуса, штаб которого дислоцировался в г. Гере (Тюрингия). Ранее, когда мне исполнилось 27 лет, присвоили звание подполковника.

Корпус был большой. Он имел две дивизии личного состава в городах Иена и Рудольштадт, артиллерийскую бригаду, зенитный полк, батальон связи и саперный батальон, некоторые другие части.

Командиром корпуса был генерал-лейтенант А. Веденин, прекрасный командир и замечательный человек, с которым меня связывали теплые дружеские отношения. Я много помогал ему, постоянно давая ему нужную информацию. Впоследствии А. Веденин долгое время был комендантом Московского Кремля.

Как и в Потсдаме, работа Особого отдела корпуса была направлена на выявление возможной агентуры союзников в частях корпуса, борьбу с изменой Родине, с разного рода отрицательными проявлениями, снижающими боеготовность корпуса.

По окончании войны офицеры Группы войск в Германии не имели права привозить к себе жен. Жили без семей. Только офицерам особых отделов было разрешено привезти своих жен и детей. В этой связи не обходилось, естественно, без определенных нареканий в адрес особистов.

Поскольку армейские офицеры находились без семей значительное время, довольно часто случалось, что они вступали в интимные отношения с немками. Последние, надо сказать, охотно шли на эти связи. Офицеры особых отделов не оставляли без внимания эти отношения, поскольку порой они приводили к попыткам офицеров уйти на Запад, то есть вели к измене Родине.

Припоминается один из случаев. Офицер-артиллерист в г. Гере, майор, установил устойчивую связь с одной из немок, которая, по нашим данным, была связана с иностранной разведкой. Она стала потихоньку обрабатывать майора и склонять его к уходу на запад. Имея такие сведения, я вызвал к себе офицера для профилактической беседы, в которой потребовал от него прекращения связи с немкой, указав, что в противном случае он может быть отправлен в Советский Союз.

Через некоторое время поступили данные, что офицер не является на службу. Мы, естественно, встревожились, думая о том, что, возможно, тот совершил измену Родине. Немедленно пошли на квартиру к немке. Дверь оказалась закрыта, на стук и звонки никто не отвечал. Взломав дверь, мы нашли несчастную хозяйку и нашего майора, молодых и красивых, лежавших на кровати валетом мертвыми. Она погибла от выстрела в сердце, он от пули в висок.

В оставленной записке майор просил никого не винить в произошедшем. Он писал, что он и Габриэль любят друг друга, но от него требуют прекратить связь, что выше его сил. Уйти на запад, как советский офицер, он не может, и потому они избрали единственный оставшийся им путь, решив, по взаимному согласию, покончить жизнь самоубийством.

До сих пор вижу перед собой мужественное лицо того майора, вновь спрашиваю себя: так ли я все сказал, все ли нужные слова тогда нашел?

Похоронили их в одном гробу.

А вот другой пример. Молоденький лейтенант изнасиловал молодую немку. В этом не было необходимости, немка эта свободно и с большим желанием шла на интимную связь с нашими офицерами. Лейтенант был арестован. Узнав об этом, к командиру части пришел отец потерпевшей немки. Он спросил:

— Зачем и за что арестован герр офицер?

Узнав причину ареста, он возмутился:

— Подумаешь, изнасиловал дочь! Что здесь такого? Раньше в Германии с того, кто совершит изнасилование, брали штраф в 50 марок, и все. А вы — сразу арест! И потом, имейте в виду, — продолжал ходатай, — девочка ведь тоже получила удовольствие.

Вот такая мораль.

Во всяком случае, особисты продолжали заниматься выявлением связей армейских офицеров с немками, так как через эти связи могла идти обработка офицеров на вербовку или склонение к измене Родине.

За время моей работы в г. Гере были предотвращены четыре случая подготовки к измене Родине. За это А. Веденин получил благодарность от командования Группы. В то же время в соседнем корпусе были совершены три случая измены Родине, за что командир корпуса был наказан. Естественно, что при таком положении дел генерал А. Веденин очень хорошо относился ко мне, систематически поощрял.

Был случай, когда мне удалось предотвратить групповую измену Родине (группа из трех человек). Во главе группы стоял старшина, который, как оказалось впоследствии, был полицейским при немцах. Ему под различными предлогами удалось склонить к побегу двоих солдат. Все они были схвачены при попытке совершить преступление.