Дмитрий Суворов - Все против всех. Гражданская война на Южном Урале

«В 1918 г. поехал я из Лобвенского лесопильного завода с отрядом в Верхотурье для усмирения восставших кулаков. Были бои. Выступили они с вилами и дробовиками. Усмирили, значит».

«Теперь уж приходится с новой строки, сейчас же минус большой делать, потому что интересно вот дальше объявление по всему Уралу Семеновской войны (вообще‑то атаман Семенов на Урале никогда в жизни не воевал: только в Забайкалье! — Д. С.). Завоевания буржуазным классом Челябинска и Свердловска (?) — и в то же время организация во всех концах Урала восстаний. Всегда и всюду я сидел около телефона и телеграфа, имея их у себя в кабинете. И вдруг получаю сведения из Усолья: «Восстание Пискорское. Убит комиссар Зырянов и разбит его отряд». Вот сейчас Пискор приближается, приблизится восстание Пискорское сейчас. Пришлось взять отряд не более и не менее как 200 человек. Явились на зов и излишние товарищи: больше явилось охотников от ответственных работников. (Продернем все равно уж! Пусть сердятся — что было, то было).

…При погрузке или посадке на параход по военному, многие из ответственных работников начали заявлять, что ему необходимо выдать деньги (уж тут продерну — что правильно, то правильно!) — ему нужно деньги получать из Усолья и раздать немедленно рабочим в Кизеле, другому надо здесь остаться для организации и так далее. Почему? Потому что не были люди в боях и страшась этого, уклонялись от всяких сражений с неприятелем. Так. Этим мы закончили пока! У меня пропущено много дальнейшее. Надо суточки двое со мной, я все расскажу спервоначалу. Я бы Косьвинское восстание сказал. Как я в Косьву прокрался, интересно очень, лесами, горами. Как раз про этого неприятеля, который восстал».

Я думаю, достаточно подобных откровений. Картина ясна предельно.

Беда для большевиков была в том, что восстаний было много. Слишком много — так что карателей не хватало. Во всяком случае, человеческого материала, подобного тому, который оставлял вышеизложенные «мемуары», было явно меньше, чем хотелось бы. И приходилось отправлять на подавление просто фронтовые части Красной Армии. То есть недавно отмобилизованных рабочих и крестьян. Между прочим, и «чапанную войну», и «вилочное восстание», и сопротивление в Башкирии, Удмуртии, Оренбуржье приходилось ликвидировать, прибегая к услугам обычных фронтовых частей. И тут‑то большевиков подстерегала грозная опасность.

Дело в том, что послать вчерашних тружеников в качестве карателей на таких же тружеников — это лучший способ развалить данное воинское соединение или спровоцировать его на неповиновение. И подобные факты мы встречаем в истории гражданской войны на каждом шагу. Вспомните, что я писал в предыдущих главах о Сердобском полку, перешедшем на сторону восставших казаков Верхнего Дона в 1919 году, о Тульской дивизии, полностью ушедшей к Юденичу в том же 1919–м… Было такое и на Урале — это известное в 1918 году Степановское восстание.

Суть его в следующем. Летом 1918 года в Вятский край были посланы соединения так называемой Продовольственной армии из центра России, в их числе — 1–й Московский продовольственный полк под командованием «военспеца» А. Степанова. Цель армии (и полка), как и следует из названия, — акции по продразверстке. Этим рьяно и занимался политкомиссар полка А. Хомяк. Его деятельность вызвала, как и следовало ожидать, взрыв негодования местного населения и массовое повстанчество. Но главный и жуткий сюрприз красным преподнес сам 1–й Московский продовольственный полк. Большая его часть во главе со своим командиром Степановым отказалась палачествовать в Вятском крае и повернула оружие против красных. В руки степановцев попали города Ногинск, Малмыж, Уржум, Сердеж, Лебяжье и еще ряд населенных пунктов по реке Вятке, на стыке Марийского края и Предуралья.

По времени это совпало с занятием Казани каппелевцами и восстанием рабочих в Прикамье, то есть поставило большевиков в весьма затруднительное положение. Восставшие создали свой орган управления — Уездный правительственный комитет — и свой печатный орган — «Бюллетень Управления». Для подавления Степановского восстания — между прочим, восстания вчерашних красноармейцев! — были брошены крупные силы, в том числе железная дивизия В. Азина, но только к ноябрю 1918 года удалось вытеснить степановцев из Вятского края и разъединить их с вятскими и марийскими повстанцами. Остатки степановцев ушли под Казань, на соединение с Народной армией В. Каппеля.

Самое же знаменитое выступление красноармейских частей, отказавшихся быть карателями, приходится на 1920 год и связано с именем А. Сапожкова. Это еще одна темная страница в истории русской смуты XX века и снова непосредственно связана с Уралом.

А. Сапожков происходил из крестьян Новоузенского уезда Самарской губернии; в прошлом — левый эсер, в 1918 году председатель уездного Совдепа, в 1920 году начдив 9–й кавдивизии Туркестанской армии. Дивизия состояла из поволжских крестьян, вдоволь нахлебавшихся большевистских прелестей. Многие командиры дивизии — Зубарев, Серов, Долматов, Усов, Осипов, Плеханов, Дворецкий, братья Мосляковы — были в прошлом левыми эсерами или же происходили из местного крестьянства. В общем, в дивизии имело место брожение, которое, судя по всему, дошло до высшего командования Заволжского военного округа. Последовал приказ о снятии Сапожкова с должности и отправке на учебу — приказ, вызвавший в дивизии немедленный взрыв.

14 июля части 9–й кавалерийской и 1–й туркестанской дивизии подняли знамя восстания. Был занят город Бузулук, где Сапожков провозгласил формирование «Первой Красной Армии Правды». Вот он — лозунг мятежной крестьянской России! За Красную Армию (то есть за революцию), но за свою революцию, без тирании коммунистов! И за Правду с большой буквы — то есть та, большевистская Красная Армия — армия неправды… Прямо как будто ожили страницы Некрасова и Лескова: за правду — это же исконное требование русского мужика… И еще: движение Сапожкова охватило территорию от Царицына и Саратова до Уфы, Уральска и Оренбурга — то есть там, где только что прокатилось «вилочное восстание», там, где восставшие красноармейцы всегда могли быть поддержаны восставшими крестьянами.

Против «Первой Красной Армии Правды» были брошены все наличные силы Заволжского округа и дополнительные силы из Москвы. Однако А. Сапожков, отлично ориентируясь в знакомой для него местности, умело и храбро оборонялся. Только в сентябре, после гибели в бою своего командарма, «Армия Правды» рассыпалась на отдельные отряды: они сражались под руководство В. Серова в смежных областях Самарской и Саратовской губерний до апреля 1922 года — даже после того, когда потухли иные очаги крестьянского сопротивления. Уже были расстреляны тридцать два офицера «Армии Правды», уже потоплены в крови Тамбовское и Урало–Сибирское восстание, уже начинался нэп, — а последние героические бойцы «Первой Красной Армии Правды» не складывали оружия. Возможно, они были «последними из могикан» антикоммунистического сопротивления…