Руслан Скрынников - 1612 год

Известие о падении Тулы вызвало панику в войске Лжедмитрия II. Пробыв в Волхове сутки, самозванец 17 октября спешно отступил поближе к границе — в Карачев. Тут его покинуло запорожское войско. Вслед за тем взбунтовались наемные солдаты — «литовские люди», желавшие уйти из России с добычей.

Не имея возможности задержать наемное войско, самозванец тайно покинул лагерь с 30 верными людьми. В свите «вора» был только один поляк. Даже «гетман» Меховецкий не знал, куда исчез «царек».

Некоторое время самозванец скрывался в Комарицкой волости. Тут его застали паны Ружинский и Тышкевич с воинскими силами. Примерно в те же дни на помощь Лжедмитрию II явился самозваный «царевич» Федор Федорович. Он привел трехтысячный отряд вольных казаков с Дона. В «воровской» лагерь прибыл также атаман Юрий Беззубцев с казаками, сдавшимися в плен при падении Тулы. Царь Василий привел атамана к присяге и поручил занять Калугу. Но казаки изменили присяге.

Численность повстанческой армии увеличилась до 10 000 человек, и русские вновь стали играть в ней значительную роль.

В январе 1608 г. Лжедмитрий II зимовал в Орле. Угроза Москве возросла, что немедленно сказалось на судьбе бывших тульских сидельцев. В феврале 1608 г. царь Василий приказал отправить Болотникова в ссылку в Каргополь.

С казацким «царевичем» власти расправились до высылки Болотникова из Москвы. Царь «Петрушку вора велел казнити по совету всей земли».

Ссыльный поляк Станислав Немоевский записал в дневнике 30 января 1608 г.: «Прибыл посадский человек из Москвы. Наши проведали от него через стрельца, что на этих днях казнен Петрашко». Казацкий «царевич» подвергся казни не сразу после сдачи Тулы, а четыре месяца спустя.

«Воровской» боярин Григорий Шаховской был сослан «на Каменное» в монастырь, Самуил Кохановский — в Казань, атаман Федор Нагиба и некоторые другие вожди мятежа — в «поморские города». Несколько позже, когда Лжедмитрий II подошел к Москве, а его отряды заняли половину государства, Болотников был сначала ослеплен, а затем «посажен в воду». Побиты были также его сподвижники — казачьи атаманы, находившиеся в ссылке.

Ни падение Тулы, ни казнь казацких предводителей не положили конец Смуте. Гражданская война в России вскоре вспыхнула с новой силой.

После коронации царь Василий не пожелал переехать в роскошные хоромы самозванца и велел строить себе дворец на месте палат царя Федора. Как передавали, Василий опасался, что в старом дворце его будет тревожить тень продавшегося дьяволу чародея Гришки Отрепьева. По случаю новоселья иноземные купцы поднесли царю богатые подарки и хлеб-соль по московскому обычаю. Хлеб-соль были приняты, а подарки возвращены дарителям.

Строительство вели наспех. Едва здание было закончено, как «у тех хором подломились сени, а мост и бревна, и брусья были новые и толстые». Современники удивлялись такому «чуду». В нем усмотрели дурное предзнаменование. Новому государю не везло с первых шагов.

Минуло время, когда Грозный упрекал Шуйских в том, что они похитили из казны драгоценную утварь и поставили на ней свое клеймо, а сами не имели даже приличных шуб. (С шубами связаны были какие-то предания. Князь Василий, вероятно, еще до воцарения получил не очень лестное прозвище «Шубник», а его младшего брата Ивана звали «Пуговкой».)

Вместе с короной Василий и его братья получили в свое распоряжение все царские сокровища и гардероб. Ситуация была критической, и царю Василию пришлось жертвовать вновь обретенным имуществом. В марте 1607 г., отметил Исаак Масса, царь «повелел распродать из казны старое имущество, как то платья и другие вещи, чтобы получить деньги, а также занял деньги у монастырей и московских купцов, чтобы уплатить жалованье несшим службу».

Грозный был первым из царей, в трудных условиях наложившим контрибуцию на богатое духовенство. Его опыт повторили сначала Борис Годунов, а потом Лжедмитрий I. Василий Шуйский шел проторенным путем.

Троице-Сергиев монастырь был самым богатым из всех русских монастырей и находился поблизости от столицы. Годунов занял в Троице более 15 000 рублей «на ратных людей», Лжедмитрий I взял у монахов вдвое большую сумму. Царь Василий довершил дело, забрав оставшуюся наличность — 18 355 рублей. Другие монастыри также должны были внести деньги в казну.

Когда тушинцы осадили столицу, царю пришлось провести реквизицию церковной утвари. По словам псковского летописца. государь, «собрав по монастырем и по церквам сосуды золотыя и сребреныя и кузни и оклады у святых икон и честные кресты, раскова и вся истощи воем, и ничто же успе». Современники не могли одобрить чеканку денег из предметов церковного обихода, а потому подчеркивали, что раздача жалованья не дала ожидаемых результатов.

Шуйский обложил экстренными поборами богатое купечество. Его дьяки явились в Псков и потребовали у богатых гостей деньги, «хто сколько порадеет царю Василью». Вопреки приказу купцы разложили затребованные деньги на весь город — «больших», «меньших» людей и даже вдовиц «по раскладу». Так они собрали с посада 900 рублей.

Пополнив казну, царь Василий смог продолжить войну с мятежниками.

Шуйский отнюдь не был недалеким человеком, мелким хитрецом. Изощренный политик, он умел ставить цели и добиваться своего. Понимая, что династия Годунова пала из-за раскола дворянского сословия и вооруженных сил, он постарался сплотить дворянство.

Старшие бояре в лице Шуйских не одобряли действий Годунова, запретившего выход крестьян в Юрьев день. Но, заняв трон, «старый боярин» князь Василий не мог противиться давлению со стороны дворянского сословия и должен был следовать по пути Бориса.

9 марта 1607 г. Шуйский издал Уложение, положившее конец каким бы то ни было уступкам крестьянам. Он продлил срок сыска беглых крестьян с 5 до 15 лет. Годунов в годы голода дважды восстанавливал Юрьев день. Теперь даже переходы, разрешенные Борисом, объявлялись незаконными. Помещики получали право требовать возвращения крестьян, записанных за ними в писцовых книгах, которые были составлены в ходе обшей переписи при царе Федоре.

Уездное дворянство приветствовало закон Шуйского. Запрещая крестьянские переходи, власти старались уверить народ, что это мера временная, надо лишь потерпеть «до государевых выходных лет». Законы паря Василия аннулировали обещания подобного рода.

Консолидация дворянства, казалось бы, должна была привести к окончанию Смуты. Но этого не произошло.

Одним из главных очагов Смуты была Рязань. Прокофий Ляпунов вернул Переяславль Рязанский под власть Шуйского. Однако ему не удалось замирить рязанскую деревню. В 1611 г. посадские люди из Рязани жаловались, что в 1606–1611 гг. по их, рязанцев, «дворишкам стояли рязанцы, дворяне и дети боярские, з женами, и з детми, и с людми пять лет… да нынче… стоят по нашим же дворишкам мимо своих поместий», тогда как крестьяне из этих поместий «во все те во смутные годы… в государеву казну никаких податей не давали».