Юрий Дроздов - Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению

Что ж, тем хуже для Фонда Карнеги, — тем лучше для России!

Если Андропов после Брежнева унаследовал застойную и деградирующую экономику, то Путин после 10 лет псевдореформ Ельцина, проведенных по западным и американским рецептам, принял загнивающую страну — как в экономическом, так и в морально-нравственном, политическом, социальном и других планах.

Одним из первых об этом заговорил политолог А. Кива в «Парламентской газете»: « Наследие Путина — архитяжелое. 10 млн чел. живут впроголодь, а 40 млн — за чертой бедности. Разграбленная страна. Разваленная экономика. Насквозь коррумпированный олигархический режим. Теневая власть в лице пресловутой «семьи». Размежевание Путина с «семьей» неизбежно».

За все годы, прошедшие после распада СССР, Россия получила всего лишь 25 млрд долларов внешних инвестиций. Такой же объем — для сравнения — КНР осваивает ежегодно. По сообщению Минфина (А. Кудрин), только за 1999 год сумма внешнего долга РФ возросла с 156,6 млрд долл. до 158 млрд — по состоянию на 1 января 2000 года. Иными словами, внешняя задолженность сравнялась с объемом ежегодного валового внутреннего продукта (ВВП) всей страны.

Между тем в 1999 году российская экономика продемонстрировала весьма неплохие результаты. Валовый внутренний продукт вырос на 3,2 %, и в текущих ценах составил 4 трлн 476 млрд. рублей. Прирост промышленного производства — 8,1 %, сельскохозяйственного — 2,4 %. В 1999 году инфляция составила 36,5 %.

Главными факторами экономического роста стали девальвация рубля, после финансового кризиса 1998 года, благоприятная конъюнктура мировых товарных рынков и проводимая правительством жесткая финансовая политика. Необходимость погашения государственных обязательств по внешнему долгу и связанная с этим покупка иностранной валюты на рынке повысили спрос на иностранную валюту и, следовательно, понизили валютный курс. Это означает, что в 1999 году погашение внешнего долга стало одним из факторов, усиливающих инфляцию.

Частично сдерживать денежную эмиссию, вызванную валютными интервенциями ЦБ России, удавалось лишь за счет изменения норм обязательных резервов. Из-за отсутствия ликвидных государственных ценных бумаг. Несколько улучшилось состояние фондового рынка после достижения соглашений о долгах бывшего СССР в феврале 2000 года.

В 1999 году не произошло главного — структурных изменений в экономике, не был преодолен платежный кризис, не заработала банковская система, инвестиции не пошли в экономику в должном объеме. Реальные доходы населения с августа 1998 года сократились более чем на 50 процентов.

Дальнейший рост ВВП вряд ли будет возможен без институциональных и законодательных реформ. Несмотря на рост производства в экспортных отраслях, структура российского экспорта так и осталась сырьевой.

Одной из главных проблем остается проблема внешнего долга. Несмотря на договоренности М. Касьянова о списании части долга и его реструктуризации.

Официальная оценка соглашения правительства России с Лондонским клубом сводится к тому, что Россия выходит из состояния неплатежеспособности, и заново обретает возможность вернуться на рынки заимствований.

Лондонский клуб в отличие от Парижского клуба — это коммерческие кредиторы. Они прекрасно сознают, что ни одной стране не под силу обслуживать или выплачивать по внешнему долгу больше, чем 3–4 % от ВВП в год. Модель выплат России по Лондонскому клубу, изначально предусматривала списание определенной части долга.

На сегодняшний день этот долг в 153 млрд долларов, 10 млрд списали, если Парижский клуб пойдет по такой же схеме, то еще 15 спишут и останется 128–130 млрд. на перспективу в 30 лет. Казалось бы, цифры одного порядка и, с точки зрения долгосрочной перспективы, это решение практически не меняет долговое бремя. Большая разница: платить по 16–17 млрд. ежегодно — или же или 11–12. Все расчеты показывают, что без внешнего дополнительного финансирования вряд ли Россия сможет уплатить даже меньшие суммы. Да и по внутреннему долгу тоже есть обязательства — значит, это составит уже 6–7 процентов к объему ВВП. То есть внешнее финансирование неизбежно потребуется.

После реструктуризации долгов у правительства РФ появилась возможность реализовать кредит доверия, сфокусироваться на решении самых серьезных задач, набраться сил и реализовать комплекс важных экономических решений, от которых зависит динамика ВВП в ближайшее десятилетие. Зависимость от внешнего кредитования в цифрах относительно невелика. М. Касьянов определил ее в 2–3 млрд. долларов ежегодно, и заявил, что «это — не проблема!».

Наблюдатели, отдающие себе отчет в сложности доставшегося Путину наследия, прогнозировали, что ближайшими задачами президента станут формирование реального состава правительства, реорганизация Администрации президента, которая превратилась в чрезвычайно разросшееся ведомство, сравнимое по масштабам уже с аппаратом ЦК КПСС. Ему предстоит срочно определиться в вопросах реформирования федеративного устройства страны, причем любое ограничение властных полномочий субъектов федерации будет воспринято в регионах весьма болезненно.

Особую сложность аналитики видели в решении кадровых проблем.

Путин продолжает опираться на многих ленинградцев — кроме Чубайса, это А. Кудрин, министр здравоохранения Ю. Шевченко, вице-премьер В. Матвеенко. Это и вице-премьер по ВПК И. Клебанов, и глава антимонопольного министерства И. Южанов. В Белом доме давно шутили о крепкой привычке Путина окружать себя исключительно ленинградскими кадрами.

За 15 лет службы в КГБ Путин не успел собрать много влиятельных соратников, но зато способствовал выдвижению на высокие посты в структурах ФСБ сначала в Петербурге, а затем и в центре многих своих сослуживцев. Которые, как говорят, все же не отличались особыми заслугами на поприще обеспечения госбезопасности, но зато нравились Путину. Это учившийся в одно время с Путиным на юрфаке ЛГУ В. Черкесов, бывший первый заместитель директора ФСБ. Глава ФСБ Н. Патрушев, прошел вслед за Путиным и в ФСБ, и в Администрации президента. Генерал С. Иванов, сотрудник разведки, стал секретарем Совета Безопасности, и назван человеком № 2 в российской политической элите.

Неизбежным представляется и пересмотр информационной политики государства с тем, чтобы подлинную независимость СМИ и свободу слова больше не путали со вседозволенностью и полной анархией. Без решения этой, казалось бы, не самой актуальной, на первый взгляд, задачи невозможна консолидация нации вокруг программы вывода страны из кризиса. Многие общероссийские СМИ заняли намеренно деструктивную позицию «раскачивания общей лодки», сознательно сбивали всякие политические ориентиры народа и политиков, раздували негативные стороны в освещении российской действительности. Одна из серьезных проблем — всеобщая ангажированность СМИ и журналистов, граничащая с откровенной продажностью.