А. Щербаков - 1905 год. Прелюдия катастрофы

Ребята Тауберга почему‑то стали специализироваться на убийствах работников тюремного ведомства. 17 января 1907 г. боевиками отряда был убит начальник Дерябинской тюрьмы Гудима. 13 августа 1907 г. — начальник Петербургской тюрьмы Иванов. Летом 1908 года было осуществлено убийство начальника Алгачинской каторжной тюрьмы Бородулина. 15 октября убит начальник Главного тюремного управления А. Максимовский. Последняя «акция» еще хорошо закончилась…

Интересна личность убийцы.

Основную роль в теракте против Максимовского сыграла Евлампия Рогозникова.

«Она обучалась в Петербургской консерватории по классу рояля. У нее обнаружили прекрасный голос, и она перешла в класс пения. Благодаря ее способностям ей разрешили обучаться бесплатно».

(Л. Прайсман)

Но Рогозникову понесло в революцию. До вступления в Летучий отряд она уже попалась на том, что хранила дома бомбу — а такие штуки просто так, «чтобы была», не хранили. Однако Рогозникова сумела «закосить» под сумасшедшую. Из тюрьмы ее перевели в больницу, откуда она успешно сбежала.

Итак, будучи уже в составе Летучего отряда, Рогозникова добилась приема у Максимовского, вошла к нему в кабинет и выстрелила ему в сонную артерию. А дальше началось уже нечто, напоминающее нынешние времена.

«Когда жены служителей тюремного управления приблизились к ней, чтобы ее обыскать, Рогозникова крикнула им: "Осторожнее! Вы взорвете себя! Пожалейте живущих здесь!" Власти несколько растерялись. Стало ясно, что Рогозникова вся обвешана динамитом, который при первом неосторожном прикосновении может взорваться, разрушить здание и похоронить всех присутствующих. По приказу Курлова (начальника Главного тюремного управления — Авт.) городовые все время держали Рогозникову за руки. Бросились искать саперов или артиллеристов, которые могли бы разрядить взрывное устройство, но время было позднее, в Главном артиллерийской управлении не было специалистов. Тоща Курлов вспомнил, что заместитель начальника Петербургского охранного отделения Комиссаров в прошлом артиллерист, и вызвал его.

Когда Рогозникова увидела Комиссарова и поняла, что ее подвергнут личному обыску прямо здесь, в здании управления, она потеряла свою веселую невозмутимость. По планам террористов, ее должны были отвезти в здание Петербургского охранного отделения, и там она должна была поднять на воздух себя и всю охранку. Динамита на это бы хватило. Рогозникова пыталась протестовать, доказывая, что Комиссаров не имеет права подвергать ее личному обыску, что обыск должны были сделать в охранке, но это, естественно, не помогло. Комиссаров предупредил держащих ее городовых, что при осмотре может последовать взрыв, и спросил, готовы ли они ему помочь? Городовые без колебания согласились. Рогозникова была положена на пол, и они держали ее руки и ноги.

Комиссаров начал, наверно, самый опасный обыск, в котором ему когда- либо приходилось участвовать. Из протокола обыска: "По снятии кофты, лифа и корсета на ней оказался бюстгальтер величиной от шеи до талии, причем спереди представлял из себя мешок из двусторонней плотной клеенки, который был набит по всей площади груди 13 фунтами экстрадинамита. Посередине груди был помещен детонатор, от которого отходил черный шнурок, настолько длинный, что охватывал талию на корсете с лифом и наружную кофту"».

(Л. Прайсман)

Рогозникова не смогла осуществить взрыв только потому, что устройство было плохо сделано. Как видим, террористы уже дошли до точки и до ручки. Боевики Летучего отряда переплюнули своих «коллег» — максималистов. Десятки случайных жертв (а динамита хватило бы, чтобы разнести всё здание) их совершенно не волновали.

Боевики Летучего отряда планировали убийство великого князя Николая Николаевича и Столыпина. Герасимов краем уха что- то слышал и требовал информации от Азефа. Тот отговаривался незнанием, хотя на самом‑то деле ему было известно если не всё, то многое. Так что Герасимову пришлось повторить старый трюк, посадив сановников под «домашний арест». Те бешено сопротивлялись, особенно великий князь Николай Николаевич, который был кем угодно, только не трусом. Ситуация усугублялась тем, что дело было под Новый, 1908 год, и великий князь не имел возможности, как это было принято, поехать поздравить императора. Он бы и наплевал на Герасимова, но сам Николай II попросил его послушаться полковника.

Герасимов кое‑что умел и без Азефа, так что в конце концов террористы были отловлены и семеро из них повешены. Это нашло отражение в литературе. В 1908 году писатель Леонид Андреев создал одно из самых своих знаменитых произведений — «Рассказ о семи повешенных». В нем, разумеется, нет ни слова о террористах и вообще о политике, но судя по реакции как левых, так и правых, все прочли между строк именно это.

Между тем в конце 1907 года стала возрождаться и БО под руководством Азефа. Причем… с согласия Охранного отделения!

«Итак, я очутился лицом к лицу с опасным врагом. На карту было поставлено все. И я со своей стороны должен был решиться вести в бой все силы, все свое оружие и все имеющиеся у меня резервы. И прежде всего я решил обеспечить себе поддержку моего лучшего сотрудника, Азефа, которому часто удавалось вести целые группы революционеров, вопреки всем их планам, туда, куда он хочет. В данном чрезвычайном случае я решился на чрезвычайные шаги.

Еще раньше партия социалистов — революционеров предложила Азефу взять на себя верховное руководство БО и я сам, скрепя сердце, предложил Азефу принять это предложение партии. Он колебался. Эта двойная игра могла ему слишком дорого обойтись. Но в конце концов он выразил готовность пойти на это в согласии с моим желанием. Разумеется, я получил перед тем санкцию Столыпина на этот рискованный шаг.

Учитывая все исключительные трудности и опасности, связанные с этим предприятием, Азеф со своей стороны выдвинул условия, что ни один из членов из его террористической группы не должен быть арестован. На этой основе я заключил с ним договор, который звучал коротко и ясно: Азеф принимает на себя руководство БО и руководит всей подготовкой покушения на царя с тем, чтобы это покушение не могло быть проведено в жизнь. Под этим условием я гарантирую ему, что ни один из членов БО не будет арестован. Этот договор был обеими сторонами лояльно выполнен».

(А. Герасимов)

Вообще‑то очень трудно понять, какую сторону Азеф более мистифицировал. Он постоянно сообщал Герасимову то полуправду, то откровенное вранье о планах террористов, иногда шокируя полковника сведениями, которые могли знать очень немногие люди из высшего руководства. Некоторые источники позволяют считать, что у Азефа был свой информатор в высших кругах. Герасимов в своих воспоминаниях уверяет, что даже его вычислил, но когда сообщил Столыпину имя, тот только схватился за голову. Впрочем, имени Герасимов не назвал даже в мемуарах, которые писал в 1934 году.