Ростислав Алиев - Штурм Брестской крепости

Однако идея «морить голодом», высказанная неутомимым и решительным командующим армией, несколько не учитывает реалии. Как в таком случае быть с теми, кто ждет помощи в церкви Святого Николая? Скорее они умрут от голода и жажды, чем окружившие их, привыкшие к суровой жизни русские…

Решено иначе — утром 23.6 укрепления Центральной цитадели должны браться после артиллерийской подготовки (3.00–4.30).

Перед тем как начать отвод войск на линию блокирования, об этом сообщают окруженным в церкви. Их мнение — все же попытаться прорваться, последний раз в этот день — пока готовившиеся к отходу, пулеметчики на Тереспольских еще могут прикрыть огнем.

Пулеметчики готовы — наведя MG-34 на погранзаставу и 333 сп, подавить огонь или контратаки красноармейцев. Но прорывающиеся, рванувшись с хоров и смяв нескольких державших оборону внутри церкви красноармейцев, были мгновенно замечены — им, бежавшим к Тереспольским, удалось добраться лишь до погранзаставы. Ожесточенный огонь со всех сторон, заставил залечь прорывающихся. А контратака пограничников принудила их отойти обратно в опостылевшие стены церкви, ставшие для них единственно надежным убежищем [810].

Впрочем, стены укрыли не всех — помимо мертвых, в руки защитников попал и один тяжелораненый: «Он страшно боялся, молил не убивать, говорил, что отец его — какой-то высокий чин гитлеровской армии. И он, мол, отблагодарит нас за то, что мы сохранили жизнь сыну. „За меня вам отдадут несколько ваших“. Я допросил фельдфебеля, но он не смог рассказать ничего путного, полезного для нас» [811].

18.45. Итоговое донесение от Цана. Оценивая общее положение, командир дивизионных «панцирягеров» пишет: «Справа непрерывное наступление; слева, особенно на участке центра крепости, атака продвигалась с трудом, улучшение обстановки лишь при вступлении в бой взвода дивизиона [812]и штурмовых орудий». 2 и 3-я роты дивизиона [813]— в западной части Брест-Литовска. КП дивизиона с 21.00 — предположительно в районе форта III. Планы на следующий день — защита полков, действуя в их передней линии. Цан отмечает превосходство в воздухе немецкой авиации, насчитав 7 сбитых вражеских самолетов [814].

18.45. Передовой отряд корпуса в 16.30 достиг развилки дорог к северу от Гуцни.

18.50. I.R.80 (34 I.D.) наносит удар вдоль танковой магистрали на Жабинку.

I.R.107 следует справа эшелонированно.

19.00. Начался отвод подразделений дивизии на позиции оцепления.

III/I.R.130 сдает полосу обороны на Южном острове II/ I.R.133 (майор Эггелинг) и подтягивается в город Брест.

Еще не принимавшие участия в боях солдаты Эггелинга начинают вести себя весьма энергично — особенно 14-я рота, «панцирягеры» 48-летнего уроженца Вены гауптмана д-ра Вацека. Доктор Вацек был известен своей энергией — не теряет времени он и сейчас. Выкатив орудия на насыпь [815], он начинает бить по кольцевой казарме в упор, с расстояния 150–200 м. Перестрелка стихает — защитникам казармы нечего противопоставить этому последнему доводу. Обстрел Южного поутих, но и немцы не решаются атаковать Холмские, тем более что сейчас наблюдается обратная картина — отвод их войск на позиции оцепления.

Вытягивают свой 2-см Flak 38 и зенитчики Энгельхардта — вдогонку им несколько пулеметных очередей с полубашни 44 сп, но зенитчики успели свернуть за угол и через Тереспольский мост и Западный остров уходят в тыл…

Почти сразу же полубашню (сгоревший штаб 44 сп) полностью занимают красноармейцы Бытко.

Теперь надо отвести и подразделения от Тереспольских ворот — но командир 10-й роты делает это скрепя сердце [816]. Буквально в сотне метров отсюда, в церкви Святого Николая, еще держатся его товарищи по батальону — лишь взлетающие иногда над ее разбитым куполом одинокие белые ракеты говорят о том, что они еще живы. Но приказ, пусть и не самый понятный, есть приказ (хотя столько жертв отдано за эти кирпичные казематы, чей пол усыпан пулеметными гильзами, продолжающейся весь день перестрелки с погранзаставой…). Рота начинает уходить через мост.

Надо сделать это по возможности незаметно — уже несколько раз русские пытались выползти и подобраться к кольцевым казармам. Пулеметные очереди заставляли их отказаться от своих планов. Вот и сейчас — пулеметчики, дав на прощание очередь по какому-то тщедушному русскому, пытающемуся проползти к кольцевой казарме, подхватив М.G., спускаются по узкому ходу с Тереспольской башни и, пока русские не опомнились, бегут через мост… Погранзастава и подвал 333 сп о бегущих не знают — в отличие от окруженных на хорах церкви Святого Николая, видящих значительно дальше.

Но лучше бы они не видели это — вероятно, экономя батареи радиостанции, окруженные пустили целую гроздь белых ракет, отчаянно давая понять «Мы здесь! Мы еще живы! Не бросайте нас!». На КП Йона они были хорошо видны и не добавляли полковнику, понимавшему, что уже ничего не сможет сегодня сделать, душевного равновесия.

Отчаянный смысл ракет хорошо понимали и красноармейцы. Алексеев И. А.: «Противники, находящиеся в церкви, чувствуя свою гибель, усиленно выпускали осветительные ракеты… призывая оказать им помощь» [817].

Лео Лозерт, похоже, не знал о всех драматичных событиях в Цитадели, вплоть до того момента, когда «в предвечерний час все части I.R.135 были выведены из цитадели обратно, сообщив, что около 40 немецких солдат удерживаются как пленные с ранеными в цитадели» [818].

Все, с Центрального вывели, докладывается с Западного на КП. Вывели без потерь.

Эту радость омрачает тоскливая белая ракета, взмыв, повисающая над Цитаделью, видимая хорошо и сквозь дым пожара на «складе телогреек»…

«Тщедушный русский» — это верткий и смелый 14-летний воспитанник музыкантского взвода 333 сп Петя Клыпа. В течение всего дня он вел разведку на этажах, вот и сейчас, получив задание Потапова проверить, есть ли еще немцы у Тереспольских [819]. Что-то затихли… Вместе с ним пошел и Коля Новиков (ровесник и сослуживец Клыпы).

Пройдя через весь подвал (КП Потапова располагался в том крыле, что ближе к 455 сп (пкт 175а), Клыпа и Новиков полезли в подвальное окно, ближайшее к кольцевой казарме. Прислушались — в крепости стояла тишина, нарушаемая лишь перестрелкой у Холмских.

Клыпа, первым вылезший из подвала, с минуту полежав на земле, осторожно поднялся и побежал к Тереспольским, следом за ним вылез Новиков. На полдороге с Тереспольской башни ударила короткая очередь — Клыпа метнулся к кольцевой, а Новиков — обратно в подвал. Понимая, что сейчас обратный путь для него заказан, Клыпа влез внутрь кольцевой — здесь, напротив 333 сп, были конюшни [820]. Сейчас там было пусто, но справа Клыпа увидел окно в соседний каземат (конюшню, также пустую). Лошади летом обычно стояли у коновязи, где их и застал утренний обстрел — там и разыгралась одна из трагедий крепости: беспомощные, привязанные поводьями к коновязи, лошади, вначале метавшиеся, пытаясь их порвать, в конце концов просто бессильно стояли, прощаясь с жизнью. Еще до полудня из-за то и дело вспыхивавшей стрельбы все лошади были мертвы или ранены. Давно смолкли и сгоревшие заживо в своих вольерах собаки погранзаставы.