Ростислав Алиев - Штурм Брестской крепости

Многие — через ветеринарный лазарет 333 сп, размещавшийся под главным валом. Оттуда, попадая в прикрывавший вал капонир, переходили ров и, стараясь держаться окраинами, уходили в леса Малориты.

Туда же, ночью, в середине июля, из Восточного форта приполз и его командир — майор Гаврилов. У него еще оставалось пять гранат и обоймы в двух пистолетах [1317]. Гаврилов надеялся покинуть Брест, уйдя в леса Беловежской пущи.

С наслаждением напившись, пусть и стоячей, но несравненно более вкусной, чем из конюшенных ям, воды, Гаврилов, войдя в нее, двинулся через ров.

Немецкая речь и огонек папиросы, вспыхнувший впереди, заставили остановиться майора. Приглядевшись, он различил темные очертания армейских палаток — у рва располагалось какое-то подразделение.

Пришлось вернуться в каземат. Там, у самой двери, выходящей ко рву, при чистке конюшен сваливали навоз [1318].

Закопавшись в нем, оставив лишь небольшую щель для наблюдения, Гаврилов дождался рассвета. Укрывшись, он слышал, как немцы ходят вдоль рва, однажды пройдя через его каземат.

Ночью Гаврилов вновь выполз ко рву — напиться. К его досаде, враги все еще не ушли. Он решил ждать там же, в навозе… Три дня он ничего не ел — потом нестерпимый голод заставил его есть комбикорм для коней. Немцы все не уходили — ночами он пил воду из рва, а днем ел комбикорм, надеясь продержаться сколько потребуется. Однако острая боль в желудке, начавшаяся на шестой день, усилилась настолько, что командир Восточного форта впал в полузабытье…

Очнулся он, лишь сквозь беспамятство услышав голоса. Через щель в своем убежище Гаврилов увидел двух немцев — совсем рядом, в каземате, у кучи навоза. Майор снял пистолет с предохранителя — и вовремя: эти двое ногами начали расшвыривать его укрытие.

Гаврилов нажал на спуск — поставленный, как оказалось, на стрельбу очередями, «Маузер» загрохотал, сразу же выпустив всю обойму. Немцы выбежали, а спустя несколько минут командир Восточного форта дал свой последний бой: успев выпустить пять пуль из ТТ, стал кидать гранаты — при броске второй, вероятно, не рассчитав сил, бросил ее так, что был контужен [1319]и взят в плен.

…Кроме Гаврилова, были и другие: Гельмут К., 19-летний водитель имперской трудовой повинности (RAD), 6 июля писал своим родителям, что «цитадель все еще держится» и очаги сопротивления продолжают существовать: «дважды „краснота“ поднимала белый флаг, и каждый раз, когда была послана рота СС, двери захлопывались перед их лицом».

Однажды, двигаясь у цитадели вместе с другим грузовиком, Гельмут едва избежал гибели при карающем защитников пикировании Stuka.

Бомбовый удар был нанесен на расстоянии всего лишь в 300–400 м от автомашины Гельмута, и, «если откровенно, я немного замочил мои штаны», признавался он. 11 июля два немецких офицера были застрелены на улицах Бреста.

На следующий день Гельмут написал родителям снова: «Есть подземные туннели от цитадели до казарм протяженностью 3 км: в них все еще сидят русские. Наше подразделение находится в казармах. Улицы часто усыпаны разбросанными гвоздями. Мы уже не раз чинили наши шины» [1320].

Конечно, Гельмут мог преувеличить опасности своих «героических будней». Не был он и непосредственным участником боев на цитадели, излагая слухи о «красноте», распускаемые такими же, проносящимися по Бресту водителями, с удовольствием пользующимися случаем понагнать страха на молодого коллегу, маскируя свой собственный. Чего стоят хотя бы рассказы о тоннелях в казармы, где останавливались водители — запуганному «стариками» Гельмуту, вероятно, начало казаться, что обросшие бородами беспощадные русские вот-вот выскочат из подвала с ножами.

События, о которых пишет Гельмут, вполне могут относиться вовсе не к июлю, а к штурму Восточного форта. Хотя откуда там тогда войска СС? Авианалет же «штукас» в июле против таинственных защитников выглядит неправдоподобным — однако есть и другие свидетельства о том, что в июле «юнкерсы» пикировали на цитадель. Кто знает — может, когда-нибудь найдется объяснение и этим сведениям.

Но несомненно — в июле в крепости оставалось еще немало ее защитников. Почему они не покинули ее? Есть немало версий — возможно, это были не остатки гарнизона, а бежавшие из соседних лагерей военнопленные. Скрывшись в заброшенных ее развалинах, найдя себе там оружие, они уходили в леса Малориты.

Возможно, последними защитниками крепости были все же и оборонявшие ее в июне бойцы, скрывающиеся там еще с момента уничтожения отрядов Фомина, Гаврилова или Бытко. Они надеялись на приход Красной Армии, да и покинуть крепость, вероятно, было не так-то легко — например, к концу июля в Бресте находилось: «Два батальона охраны тыла, технический батальон на отдыхе, подразделения войск связи, автоколонны, большая авторемонтная мастерская, большие военные госпитали, транспортные подразделения службы подвоза снабжения, радиотелеграф, формирующиеся маршевые эшелоны солдат и танков» [1321].

Не исключено, что этими частями велось как достаточно плотное оцепление цитадели, так и патрулирование Бреста и его окрестностей. Наконец, не надо забывать, что помимо гонимых «восточников» в Бресте было и немало «западников», не отказавшихся бы поквитаться с «советами» — по законам простым, статуса военнопленного не предусматривающим.

Поэтому в июле в крепости продолжало скрываться немало ее защитников. Вновь необходимы были энергичные меры по ее (очередной!) «зачистке»…

30 июля назначенный комендантом Брест-Литовска генерал пехоты Вальтер фон Унру [1322], получив в Варшаве автомобиль, во второй половине дня достиг города.

Брест был погружен в разруху. Однако 64-летнего фон Унру поразило не только это — спустя более чем месяц после окончания штурма городская цитадель все еще оставалась источником опасности: «[Она] была основательно разрушена огнем и снарядами, выдержали только ворота. В общем-то, это — пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный и пулеметный огонь от оставшихся советских солдат» [1323].

Из-за разрушенного моста на Буге, задымленности цитадели, обломков зданий и большого количества неразорвавшихся снарядов, лежащих на дороге, идущей через крепость, приходилось пользоваться северным объездным путем, идущим через болотистую местность и периодически непроезжим.

Но для восстановления дороги требовалась «зачистка» крепости. Фон Унру начал ее немедля — уже через несколько дней, в начале августа, в цитадели были схвачены последние советские солдаты — небольшая группа, возглавлявшаяся неизвестным командиром. «Офицеру и его солдатам было обещано, что они смогут спокойно есть, пить, курить до тех пока не будут вывезены [в лагерь военнопленных] [1324]».