Рой Медведев - О Сталине и сталинизме

Будучи семинаристом, Сталин вступил в связь не только с первыми кружками марксистов, но и с первыми рабочими группами, образовавшимися на предприятиях Тифлиса, стал членом «Месаме-даси» — первой грузинской социал-демократической организации. Он прочел немало книг из русской художественной классики, а также пристрастился к чтению подпольной литературы. В это время он познакомился с работами К. Маркса и Ф. Энгельса. По официальной версии, именно за чтение запрещенной литературы и создание социал-демократического кружка Сталина в мае 1899 года исключили из семинарии. Он поступил на работу в Тифлисскую геофизическую обсерваторию.

В 1900 году Сталин познакомился с 32-летним профессиональным революционером Виктором Курнатовским, приехавшим в Тифлис и позднее здесь арестованным. Незадолго до появления в Грузии ссыльный Курнатовский встречался в Минусинске с Лениным. Знакомство с Курнатовским, чтение работ В. И. Ленина, а затем и газеты «Искра», которая появилась в Закавказье в 1901 году, сделали молодого Сталина сторонником Ленина. После раскола российской социал-демократии на большевиков и меньшевиков Сталин решительно становится на сторону большевиков. Надо отметить, однако, что именно в Грузии влияние фракции меньшевиков было преобладающим.

Еще весной 1901 года Сталин перешел на нелегальное положение. Он принимает участие в организации забастовок и демонстраций, в том числе известной Батумской демонстрации в марте 1902 года. Здесь, в Батуми, Сталин был арестован и его сослали в Восточную Сибирь, где он провел около двух лет. Уже тогда Сталин был не только практиком революции, он претендовал и на роль теоретика, во всяком случае в масштабах Закавказья. В 1900–1910 годах Сталин написал немало статей и брошюр, почти все на грузинском языке, и опубликовал их в грузинской социал-демократической печати. Работы этого периода составляют два первых тома в собрании сочинений Сталина, и большая часть из них переведена с грузинского языка лишь в 1945–1946 годах. Конечно, публикации Сталина начала века ни по количеству, ни по качеству нельзя поставить в один ряд с творчеством многих других руководителей российской социал-демократии. Но неправильно говорить и о творческом бесплодии молодого Сталина.

Революция 1905–1907 годов позволила Сталину раскрыть и некоторые другие свои способности. Именно ему было поручено провести несколько крупных террористических актов или, как их называли тогда, «эксов», то есть экспроприации. В основном это были вооруженные ограбления банков, почтовых карет, пароходов, которые допускали тогда большевики как средство для пополнения партийной кассы и закупки оружия, а также для воздействия на царскую администрацию. Особенно большую известность получило вооруженное ограбление Тифлисского казначейства, которое дало в кассу большевиков более 300 тысяч рублей. Этот «экс» провела группа боевиков, в том числе Камо (С. А. Тер-Петросян), однако в его организации и планировании приняли участие Сталин и Л. Б. Красин, руководитель «боевой технической группы при ЦК».

В 1907 году Сталин переходит на работу в Бакинскую организацию РСДРП. Участие в «эксах» делает его пребывание в Тифлисе небезопасным. К тому же в Грузии в социал-демократическом движении возобладали меньшевики, которые были решительными противниками террора. Сталин принимал участие в организации крупнейших по тем временам выступлений рабочего класса Баку, обративших на себя внимание В. И. Ленина. Несколько раз Сталина арестовывали и ссылали, но каждый раз ему удавалось бежать и возобновлять нелегальную работу на Кавказе.

Из личной жизни Сталина в этот период нужно отметить смерть его первой жены Екатерины Сванидзе после нескольких лет брака. Сталин был очень привязан к молодой жене, и ее смерть не способствовала смягчению его характера.

Сын Сталина Яков остался на попечении родственников, отец мало заботился и мало думал о нем.

В 1911–1912 годах Сталин большей частью живет в Петербурге и Москве. Его статьи часто появляются в петербургской газете «Звезда», позднее в газетах «Правда» и «Социал-демократ». На VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП, состоявшейся в январе 1912 года, Сталин был заочно кооптирован в состав ЦК партии, а также включен в состав Русского бюро ЦК.

О немалой самоуверенности и вместе с тем о самостоятельности Сталина говорит и тот факт, что он далеко не во всем соглашался с Лениным, хотя и входил во фракцию большевиков.

В 1910–1912 годах Сталин не был склонен, подобно Ленину, заострять и углублять борьбу между большевиками и меньшевиками. Перед Пражской конференцией в письме к М. Цхакая он отозвался о борьбе Ленина за возрождение I партийной организации как о «буре в стакане воды». После Пражской конференции требовал, в отличие от Ленина, уступчивости по отношению к так называемым «ликвидаторам». В первой же статье Сталина для «Правды» говорилось о единстве социал-демократов «во что бы то ни стало», «без различия фракций».

Впервые Сталин встретился с Лениным на Таммерфорской конференции большевиков в 1905 году, а затем встречался с ним на IV и V съездах РСДРП. Эти встречи оставили большой след в его памяти. Более близкое личное знакомство состоялось лишь в конце 1912 года, когда Коба, активно участвовавший в организации и редактировании первой легальной большевистской газеты «Правда», выезжал в Краков к Ленину на совещания ЦК с партийными работниками. Здесь, в Польше, Сталин написал свою работу «Марксизм и национальный вопрос», которая была положительно отмечена Лениным. Сталин произвел тогда на I Ленина самое хорошее впечатление. В одном из писем к Горькому Ленин писал: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для «Просвещения» большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы» 1.

В связи с работой редакции «Правды» Ленин несколько раз писал тогда и самому Сталину. Однако эти связи были еще настолько непрочны, что Ленин скоро забыл фамилию Сталина. «Не помните ли фамилии Кобы?» — спрашивал Ленин в июле 1915 года Г. Зиновьева 2. Зиновьев не помнил, и в ноябре I 1915 года Ленин писал В. А. Карпинскому: «Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи и т. п.) фамилию «Кобы» (Иосиф Дж…?? мы забыли). Очень важно!!» 3. Дело в том, что Ленин получил письмо от Сталина из Туруханской ссылки, но не мог на него ответить, не помня фамилии.

В далеком Туруханском крае Сталин пробыл четыре года. В небольшой колонии ссыльных он вел себя далеко не лучшим образом. Так, например, жена большевика Филиппа Захарова Р. Г. Захарова приводит в своих воспоминаниях о муже его рассказ о приезде Сталина в ссылку в 1913 году.

«Рассказывал мне Филипп и о встрече со Сталиным там, в Туруханске… По неписаному закону принято было, что каждый вновь прибывший в ссылку товарищ делал сообщение о положении в России. От кого же было ждать более интересного, глубокого освещения всего происходящего, как не от члена большевистского ЦК? Группа ссыльных, в которой были Я. М. Свердлов и Филипп, работала в это время в селе Монастырском… Туда как раз и должен был прибыть Сталин. Дубровинского уже не было в живых. Филипп, не склонный по натуре создавать себе кумиров, да к тому же слышавший от Дубровинского беспристрастную оценку всех видных тогдашних деятелей революции, без особого восторга ждал приезда Сталина, в противоположность Свердлову, который старался сделать все возможное в тех условиях, чтобы поторжественней встретить Сталина. Приготовили для него отдельную комнату, из весьма скудных средств припасли кое-какую снедь. Прибыл!! Прошел в приготовленную для него комнату и… больше из нее не показывался! Доклада о положении в России он так и не сделал. Свердлов был очень смущен… Сталина отправили в назначенную ему деревню, а вскоре стало известно, что он захватил и перевез в полное свое владение все книги Дубровинского. А между тем ссыльные еще до его приезда решили по общей договоренности, что библиотека Дубровинского, в память о нем, будет считаться общей, как передвижка. По какому же праву завладел ею один человек? Горячий Филипп поехал объясняться. Сталин «принял» его так, как царский генерал мог бы принять рядового солдата, осмелившегося предстать перед ним с каким-то требованием. Возмущенный Филипп (возмущались все!) на всю жизнь сохранил осадок от этого разговора и никогда не менял создавшегося у него нелестного мнения о Сталине…»