Михаил Мягков - Вермахт у ворот Москвы, 1941-1942

На следующий день, 3 декабря, ситуация на фронте и в тылу Красной Армии продолжала оставаться неясной для германского командования. Разведка отмечала, что "на восточном фланге 2-й танковой армии противник активности не проявлял. Признаков появления новых сил нет... По показаниям пленных, юго-западнее Москвы созданы пять оборонительных линий, расположенных одна за другой. Неоднократно противник переходит в атаку севернее Москвы под Яхромой, а также прощупывает слабыми силами фронт 3 ТГр. Противник провел разведку боем перед 13 АК (4 А)... Перед 41 АК значительно увеличилась численность стрелковых дивизий противника, предположительно за счет служащих тыловых служб. Сведения (пока неподтвержденные) о подтягивании противником нескольких бригад на участок фронта в районе канала свидетельствуют о подготовке противника к продолжению наступательных действий западнее Яхрома и севернее Дмитров..."{311}

Активные действия Западного и Калининского фронтов настораживали командующих объединениями ГА "Центр". Однако сверху никаких указаний о переходе к обороне они не получали, и особых мер для охраны своих позиций они не предпринимали.

Данные о прибытии в начале декабря в район Калинина двух свежих советских дивизий сильно обеспокоили командующего 3-й танковой группой генерала Рейнгардта, но не поколебали его дальнейших наступательных намерений. 4 декабря 1941 г. штаб его объединения оценивал ситуацию следующим образом: "Противник подтягивает новые подкрепления к каналу, на фланг танковой группы. Перед продолжением наступления на юг необходимо изолировать этого противника западнее участка: канал Волга-Москва - Икша Яхрома..."{312} Замысел командования 3-й танковой группы заключался в том, чтобы продвинуться частями 1-й, 6-й, 7-й танковых дивизий на юг через населенный пункт Черная, одновременно обеспечивая свой фронт с востока. Фланговое прикрытие 56-го армейского корпуса 3-й танковой группы рассматривались как вполне надежное и способное выдержать дальнейшие контратаки советских частей. В то же время штаб объединения генерала Рейнгардта отмечал отсутствие в группе резервов, что крайне неблагоприятно сказывалось на положении наступающих войск{313}.

Командование 9-й армии в телеграмме в штаб ГА "Центр" от 4 декабря 1941 г. тоже указывало на продолжающуюся перегруппировку противника и его "уплотнение" в районе восточнее Калинина, на участке 186-й и 162-й пехотных дивизий, "по которому, - как отмечалось в донесении, - можно заключить о предстоящих атаках". Советские пленные говорили о "наступлении, в котором, по всей вероятности, примут участие 9-я и 10-я сталинские дивизии..." Штаб 9-й армии ранее надеялся на отступление советских войск перед своим фронтом, которое, однако, пока не наблюдалось{314}.

В сложной ситуации находилось и командование 4-й танковой группы. Дивизии этого объединения продвигались на восток и юго-восток, к окраинам столицы, теряя силы. 4 декабря вынужден был приостановить наступление 40-й моторизованный корпус. В 14 час. 00 мин., 4 декабря 1941 г. отдал приказ на переход к обороне штаб дивизии СС "Райх". Потрепанные в предыдущих боях полки этой дивизии "Дейчланд" и "Дер Фюрер", после захвата поселка Ленино полностью исчерпали свои возможности. Находясь в двух десятках километров от Москвы, командир эсэсовского соединения вынужден был даже отвести свои передовые подразделения на западную окраину поселка Ленино, как подчеркивалось им "имея ввиду лучшую возможность для ведения обороны в течение ближайших дней..."{315}

Получая определенную информацию о перемещении новых советских дивизий в непосредственной близости от линии фронта, видя истощение ударных соединений ГА "Центр" в последней декаде ноября и в первые дни декабря 1941 г., немецкое командование имело возможность предотвратить худшие для него последствия надвигающегося кризиса. В сводках ОКХ отмечалось, что не только на северном фланге ГА "Центр", но и в районе Тулы, на участке 5-го армейского корпуса "противник ввел в бой свежие силы..."{316}

Однако парадокс заключался в том, что выводы немецкой разведки (которые разделяли представители и ОКХ, и ОКВ) во многом противоречили здравому смыслу. Весьма характерна следующая оценка обстановки на фронте отделом по изучению иностранных армий Востока генштаба ОКХ. 4 декабря 1941 г. он сообщил: "...сила противника заключается в умелом использовании заминированных участков и в большом количестве тяжелых танков, самолетов и тяжелых орудий... В общем же, боеспособность противника не настолько велика, чтобы без значительного подкрепления можно было предпринять крупное наступление."{317}

Можно только догадываться чего было больше в подобном заключении германских штабистов - незнания истинной обстановки на фронте или нежелания признать ошибочность своих расчетов на неминуемый крах Советского Союза. Возможно, подчиненная ОКХ разведывательная служба не желала идти против стержневой линии верховного командования Германии, все еще надеявшегося на успех последнего штурма советского бастиона. В любом случае необходимо отметить, что подобные выводы оказывали непосредственное воздействие на командование ГА "Центр". Оно не усматривало в сложившейся ситуации никакой серьезной опасности. Пока была хоть малейшая надежда на успех фон Бок не желал отдавать войскам приказ зарываться глубоко в землю. Противоречие возникавшее между реальной обстановкой на фронте и оценкой таковой немецким командованием стало одной из причин разразившегося вскоре сильнейшего кризиса германской армии.

Безусловно, советское командование сделало все от него зависящее, чтобы контрнаступление было подготовлено как можно более скрытно. Все переговоры по радио и переписка строжайшим образом засекречивались и контролировались. Немецкому военному руководству не удалось получить достоверных данных, раскрывающих замыслы противника. Перехваченные тогда документы Красной Армии не содержали планов какого-либо широкого наступления. Так, в руки разведотдела 2-й полевой армии попал приказ штаба одной из противостоящих советских частей. Но в нем немцы нашли лишь информацию о ближайших задачах по удержанию обороны{318}. В немецких сводках также отмечалось, что в ходе боев за город Ефремов не удалось раскрыть намерений советского командования, на этом участке{319}.

Наступление ГА "Центр" на всем ее фронте в первые дни декабря выдохлось. Силы немецких войск иссякли. Продвижение вперед стало невозможным. Что делать дальше оставалось неясным. Планы ОКХ были фон Боку неизвестны. Как отмечает К. Рейнгардт, командующий ГА "Центр" не имел понятия, как его объединения должны готовиться к обороне в зимних условиях, будут ли для них подтянуты резервы и не следует ли группу отвести на рубеж, сокращающий линию фронта{320}. Шло время, а директивы ОКХ на отступление или закрепление на достигнутых позициях все не поступало; брать инициативу в свои руки фон Бок не стремился и поэтому некоторое время бездействовал. Но 5 декабря 1941 г. когда возникла угроза неоправданно больших потерь 2-й танковой армии, он согласиться с отводом ее соединений за р. Дон (на чем настоял генерал Гудериана) и санкционировал переход к обороне 3-й танковой группы{321}.