Владимир Суходеев - «За Сталина!» Стратег Великой Победы

На заключительном обеде Черчилль еще раз вспомнил о городе, где решалась судьба мира:

«Сталинград стал символом стойкости, мужества русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ сохранится на века. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать все величие одержанной у Волги победы, все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Считаю, что было бы хорошо оставить нетронутыми страшные руины легендарного города, а рядом построить новый, современный. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, остались бы навсегда своеобразным памятником человеческой стойкости и страданиям. Они бы привлекали паломников со всех концов земли, служили бы предупреждением грядущим поколениям».

Рузвельт поддержал Черчилля и добавил, что это решать самим русским.

Затем, сделав несколько глотков кофе и затяжек папиросой, начал говорить Сталин:

— Не думаю, что развалины Сталинграда следует сделать музеем под открытым небом. Руины наводят печальные воспоминания об ужасах войны, многочасовых бомбежках города, обстрелах его, ожесточенных кровопролитных боях на улицах, в скверах и домах. Прошлое, понятно, забывать не следует, но и жить в его окружении нельзя. Город обязательно отстроим заново. Он станет прекрасней довоенного, величавее. Какую-либо часть или несколько разбитых зданий оставим нетронутыми, чтобы они стали памятниками Великой Отечественной войне. Город, подобно Фениксу, возродится из пепла и станет памятником победы над смертью.

На обратном пути из Тегерана Сталин сделал краткую остановку в городе, поинтересовался ходом восстановления Сталинграда. В Москву вместе с И. В. Сталиным уехал и королевский меч. Затем накануне первой годовщины Сталинградской битвы в Кремле во время вручения правительственных наград группе сталинградцев маршал Буденный передал меч короля председателю Сталинградского горисполкома на вечное хранение.

Ныне грандиозному Сталинградскому сражению противопоставляется эль-аламейнская операция британских войск конца 1942 — начала 1943 годов, носившая локальный характер.

Маршал А. М. Василевский заключает: «Буржуазные фальсификаторы тщатся доказать, будто «решающие битвы» Второй мировой войны происходили там, где действовали англо-американские войска. Называется, в частности, район Эль-Аламейна. Еще раз вспомним: в октябре 1942 года на Сталинградском направлении насчитывалось свыше 50 немецких дивизий, а в районе Эль-Аламейна всего лишь 12. Разница, как видим, весьма существенная. Напомним также, что в то время немецкое командование держало под Сталинградом основные силы танков и авиации. Далее. Буржуазные фальсификаторы, потеряв всякое чувство меры, ставят Сталинградскую битву в один ряд с высадкой американских войск на остров Гуадалканал. Но известно, что численность японского гарнизона, оборонявшего этот остров, не превышала 2 тыс. человек.

В «исследованиях», принадлежащих буржуазным фальсификаторам, ничего не говорится о достижениях советского военного искусства в Сталинградской битве. Зато на все лады перепевается утверждение нацистских генералов о якобы нашем подавляющем превосходстве в силах и средствах…

Сколько бы ни усердствовали современные буржуазные фальсификаторы в злонамеренном искажении истории, им не удастся вытравить из сознания человечества величия Сталинградской победы» [19, с. 271–272].

Сталинградская битва описана и в мемуарной литературе, и исследована в специальных монографиях. Если одни объективно рассказывают о ее ходе и непреходящем значении ее победы, то другие, не брезгуя никакими средствами, пытаются во что бы то ни стало умалить значение Сталинградской битвы.

В мемуарах «Воспоминания и размышления» маршал Г. К. Жуков отмечал, что по поводу контрнаступления под Сталинградом появилось немало различных высказываний, в том числе о том, кто же является автором плана такого грандиозного по своим масштабам, эффекту и результатам контрнаступления. Претендентов на авторство появилось больше, чем следует. Жуков писал: «…План проведения операции стратегического масштаба мог возникнуть в полном объеме только в результате длительных усилий войск, штабов и командования всех степеней.

Еще раз повторяю: основная и решающая роль во всестороннем планировании и обеспечении контрнаступления под Сталинградом неоспоримо принадлежит Ставке Верховного Главнокомандования и Генеральному штабу.

Точно так же неоспоримо принадлежит приоритет в непосредственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем, мужеством, отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть врага. Я здесь говорю о наших славных бойцах, командирах, генералах, которые, преодолев тяжелые испытания первого периода войны, были накануне контрнаступления в полной готовности взять инициативу сражений в свои руки и учинить врагу катастрофический разгром.

Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершения. Следовательно, не о персональных претендентах на «авторство» идеи контрнаступления должна идти речь» [76, т. 2, с. 326].

Между тем в вышедшей в 1961 году книге «Сталинград» маршал А. И. Еременко утверждал, что инициаторами и главными исполнителями плана разгрома немцев в районе Сталинграда был он, тогда генерал-полковник, и член Военного совета Н. С. Хрущев [70, с. 38, 326]. При этом одновременно умалял вклад в победу под Сталинградом Жукова и Василевского, не говоря уже о Сталине.

Жуков в своих мемуарах осудил такую необъективность Еременко. А годы спустя все же спросил Еременко, как же он мог написать такое о Сталинградской битве. На что Еременко ответил: «Меня попросил Хрущев».

Так что о Сталинградской победе еще многое можно сказать.

В канун празднования 60-летия разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом во время прямого разговора с народом Президент РФ В. В. Путин 19 января 2003 года так сказал по поводу переименования Волгограда в Сталинград:

«Теперь непосредственно в отношении Волгограда и Сталинграда.

…Я готов высказать свое собственное мнение по этому вопросу.

Конечно же, в историю нашего Отечества, в историю мировую войдет Сталинградская битва как один из ярчайших эпизодов Второй мировой войны, которым мы все по праву гордимся. И, разумеется, возникает вопрос: почему, скажем, во Франции есть площадь имени Сталинграда, а у нас взяли и переименовали? Это вопрос, естественно, не к нам, не ко мне, так произошло. Я думаю, что если бы так случилось, то, конечно, возвращение имени Сталинграда сегодня в нашей стране (мы же не Франция) породило бы какие-то подозрения в том, что мы возвращаемся к временам сталинизма. Я не уверен, что это пошло бы на пользу всем нам. Но, повторяю, в конечном итоге этот вопрос должен решить местный законодательный орган, по его представлении окончательно свое решение должны сказать парламент страны, Государственная дума».