Владимир Суходеев - «За Сталина!» Стратег Великой Победы

В приказе № 309 от 7 ноября 1943 года Верховный Главнокомандующий потребовал: «Всей Красной Армии — смело и решительно взламывать вражескую оборону, день и ночь преследовать врага, не давая ему закрепляться на промежуточных рубежах, умелым и смелым маневром резать коммуникации врага, окружать и дробить его войска, уничтожать и захватывать живую силу и технику противника» [182, с. 238].

Ставка Верховного Главнокомандования для подготовки операций 1944 года умело использовала сложившуюся благоприятную стратегическую обстановку. «Ставка и Генеральный штаб, — пишет Г. К. Жуков, — подсчитали все наши возможности, сделали глубокий анализ состояния противника на всю стратегическую глубину фронта от Баренцева до Черного морей. Анализ показал, что перелом, достигнутый в ходе войны, открывает перед нами широкие перспективы.

Перевес в силах и средствах над врагом, наличие инициативы в руках Советских Вооруженных сил, выгодное расположение войск, крупные людские и материальные резервы и другие благоприятные факторы позволили теперь по-новому решать стратегические задачи на советско-германском фронте. Героическая и бесперебойная работа советского тыла обеспечивала планомерное снабжение действующей армии всем необходимым. Теперь мы могли готовить и проводить крупные операции не на одном-двух направлениях, а последовательно на всем стратегическом фронте. В то же время способность противника парировать эти удары значительно сократилась» [76, т. 2, с. 93].

Возвратившись с Тегеранской конференции, Сталин сказал:

— Рузвельт дал твердое слово открыть широкие действия во Франции в 1944 году. Думаю, что он слово сдержит.

И после некоторого раздумья продолжил:

— Ну а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.

Верховный Главнокомандующий поставил вопрос о новой форме проведения кампании 1944 года. В узком кругу лиц, собравшихся в кабинете Сталина, было обсуждено, где именно следовало сосредоточить силы и средства для нового поражения основных сил противника и окончательного разгрома фашистского блока.

Таких районов на всем стратегическом фронте оказалось десять. В книге «Воспоминания и размышления» Г. К. Жуков назвал эти десять сталинских ударов по врагу — под Ленинградом и Новгородом, на Правобережной Украине, в районе Одессы и Крыма, на Карельском перешейке и в районе Ладожского и Онежского озер, в Белоруссии, в районе Львова и Кишинева — Ясс, в Прибалтике и Венгрии, на крайнем северном участке советско-германского фронта. В этих операциях участвовали войска всех 12 существовавших в то время фронтов, Северный, Балтийский и Черноморский флоты, а также ряд речных и озерных флотилий. Были разгромлены наиболее боеспособные силы немецко-фашистских войск. Это, как уже отмечалось, явилось новой гениальной идеей в военной науке и огромным событием в мировой военной истории.

От фашистских оккупантов были полностью освобождены Белоруссия и Украина, большая часть Литвы и ряд районов Латвии, значительная часть территории Польши и др. Во время великого наступления 1944 года Сталин подчеркивал: «Но наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги — Германии для того, чтобы залечить раны. Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии» [182, с. 262–263].

О механизме выработки решений в Ставке, о решающей роли И. В. Сталина в планировании наступательных операций 1944 года дают представление воспоминания маршала К. К. Рокоссовского. Касаясь разработки плана Белорусской операции, он пишет: «Окончательный план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла фронта на Люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили. «Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха» [154, с. 313].

Этот эпизод весьма многозначителен. Ведь Рокоссовский не просто настаивал на своей точке зрения, а исходил еще и из особенностей характера местности предстоящих боев. Сталин показал и умение воспринять убедительную аргументацию, и понимание «чувства местности», владение пространственным представлением.

Некоторые данные о роли Сталина в планировании и подготовке летней кампании 1944 года и Белорусской операции, о стиле его работы приводит в воспоминаниях маршал А. М. Василевский. Вот несколько фрагментов из них: «В течение марта и апреля замысел летней кампании неоднократно обсуждался и уточнялся у Верховного Главнокомандующего. Г. К. Жукова и меня несколько раз вызывали в Москву. Много раз Верховный Главнокомандующий говорил с нами об отдельных деталях по телефону. При этом Сталин нередко ссылался на свои переговоры по этим вопросам с командующими войсками фронтов, особенно с К. К. Рокоссовским… В начале апреля в одном из разговоров он сообщил мне, что склонен, вопреки возражениям командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова, снова разделить этот фронт на два… Тогда же он поставил мне и другой вопрос, который обсуждался в Ставке, — о разделении Западного фронта…

В первой половине апреля 1944 года Генеральный штаб с разрешения Верховного Главнокомандующего запросил мнение командующих соответствующими фронтами о летней кампании и проведении Белорусской операции… 20 мая разработанный Генштабом план Белорусской операции был представлен Верховному Главнокомандующему. Вскоре он был рассмотрен в Ставке с участием некоторых командующих и членов Военных советов фронтов. В ближайшие же дни Генштаб должен был представить уточненный план на окончательное утверждение в Ставку. Вместе с Г. К. Жуковым и А. И. Антоновым я неоднократно бывал в те дни у Верховного Главнокомандующего. Каждый раз во время этих встреч мы возвращались к обсуждению деталей плана и проведения Белорусской операции, получившей название «Багратион»…