Гальфрид Монмутский - История бриттов

Когда бритты описанным образом отступали, Хидер, сын Нуна, с пятью тысячами воинов бросился им на помощь. Отступавшие бритты снова мужественно сопротивляются и, недавно подставлявшие спины противнику, теперь, наскакивая на него грудью, изо всех сил стараются наносить мощные удары. Мужественно дерутся также и римляне, то сокрушая врагов, то ими сокрушаемые. Но бритты рвались в бой с такой неудержимостью, что их мало заботило, чем он закончится, лишь бы только они приняли в нем участие. Римляне, однако, действовали осмотрительно. Петрей Котта, как полагается хорошему полководцу, то благоразумно увещевал их нападать, то устремляться в бегство и благодаря этому причинял огромный урон неприятелю.

Когда это понял Бозон, он отобрал некоторое число из тех, чья храбрость была ему хорошо известна, и обратился к ним с такими словами: "Так как эту битву мы затеяли самовольно, без ведома и приказа Артура, нам следует принять должные меры, чтобы наша затея не обернулась бедой. Ибо, если это произойдет, мы нанесем огромный урон нашим воинам и навлечем на себя проклятия нашего повелителя. Возродите в себе былую вашу отвагу и вслед за мною ворвитесь в плотные ряды римлян, и, если счастье нам улыбнется, мы убьем или захватим Петрея". И вот, пришпорив коней, они все вместе врезались в боевые порядки врагов и проникли сквозь них до того места, где Петрей наставлял своих сотоварищей. Стремительно налетев на Петрея, Бозон хватает его за шею, как им было задумано, и, не выпуская ее из рук, спрыгивает с коня. Сбегаются римляне, чтобы отбить у врагов Петрея, сбегаются бритты, чтобы помочь Бозону. Между противниками завязывается ожесточенная схватка, повсюду слышатся крики и возникает сумятица, когда одни пытаются освободить своего полководца, а другие его не выпустить. Бритты наносят римлянам раны, те - им; бритты убивают римлян, те - их. Там можно было увидеть, кто искуснее поражает копьем, кто - мечом, кто - дротиком. Наконец, бритты, наступая сомкнутыми рядами и отражая наседающих римлян, выходят вместе с Петреем из боя. Но они тут же снова устремились на римлян, уже потерявших своего начальника, по большей части уже обессилевших, разбитых и обратившихся в бегство. Бритты рубят их, настигая сзади, приканчивают изрубленных, обирают приконченных, спешат покинуть обобранных, чтобы не дать ускользнуть другим. Но и многих берут они в плен, горя желанием привести их пред очи короля.

Наконец, достаточно потешившись над противником, они с пленными и добычею возвратились в лагерь; охваченные радостным возбуждением, они рассказали Артуру обо всем случившемся с ними и передали ему Петрея Котту и остальных пленных. Король поздравил вернувшихся и обещал пожаловать им угодья и увеличить владения, так как они свершили в его отсутствие столь доблестные деяния. Решив содержать пленных в надежной темнице, он призвал к себе тех, с кем намеревался отправить их на следующий день в Паризий для передачи городской страже, каковой предписывал содержать и стеречь узников, пока он не распорядится, как с ними надлежит поступить. Сопровождать их охрану, покуда она не выберется в безопасные от римлян места, он повелел военачальнику Кадору и виночерпию Бедуеру, а также военачальникам Бореллу и Рикерию с их подчиненными.

167. Но римляне, когда случайно узнали об этом, отобрали по приказанию императора пятнадцать тысяч своих, дабы, опередив за ночь бриттов, эти воины напали на них и отбили пленников. Командовать этим отрядом назначили сенаторов Вультея Кателла и Квинта Каруция, а также царя Сирии Эвандра и Сертория, царя Ливии, которые с наступлением темноты выступили в поход с упомянутым числом воинов и, приискав пригодное для засады место, укрылись в нем, полагая, что мимо них должны проследовать бритты. Те вместе с пленными, едва рассвело, пускаются в путь и, ничего не подозревая, уже почти подходят к засаде, в которой коварные враги их поджидали. Когда они поравнялись с ними, из засады неожиданно появились римляне и, кинувшись на ни о чем подобном не помышлявших, врываются в их ряды. Но бритты, хоть и были застигнуты врагами врасплох и ими рассеяны, снова объединяются и мужественно дерутся и, оставив часть воинов возле пленных, распределяют других по отрядам, дабы те оттеснили противника. Начальниками охраны пленных они поставили Рикерия и Бедуера, тогда как Кадор, наместник Корнубии, и Борелл возглавляли прочих. Римляне сражаются беспорядочно, не заботятся о том, чтобы расставить своих в боевые порядки, но, яростно напирая, истребляли бриттов, пока те старались одновременно и расставить, как должно, свои отряды, и защищаться. Чрезмерно ослабев, они позорно лишились бы тех, кого стерегли, если бы судьба не ускорила прибытия к ним желанной подмоги. Вождь пиктавов Гвитард, проведав о подстроенной римлянами ловушке, своевременно подошел с тремя тысячами своих к уже изнемогавшим бриттам, и те, окрепшие благодаря этой помощи, наконец взяли верх и, в свою очередь, разгромили ночных разбойников и отметили за учиненную ими резню. Однако в первом столкновении они все же понесли большие потери. Потеряли они славного наместника ценоманов Борелла, который, сойдясь с сирийским царем Эвандром и пораженный его копьем в горло, изошел вместе с кровью и самой жизнью. Потеряли они также четырех знатных сановников: Хирельгаса из Перира. Маврикия Кадорканского, Алидука из Тинтаголя, а также Гера, сына Гидера, доблестнее которых нелегко было сыскать. Они не щадили себя не только увлекаемые своею отвагой, но изо всех сил стараясь уберечь пленных и поразить врагов. Римляне, которым было невмоготу дольше сражаться, вскоре покинули поле боя и начали отходить к своему лагерю. Но бритты, идя по пятам, беспощадно их истребляли и брали в плен и не прекратили преследования, пока, убив Вультея Кателла и Эвандра, царя сирийцев, почти полностью не рассеяли всех остальных. Одержав верх, они отослали в Паризий порученных их надзору пленников, и, отведя к королю только что взятых, укрепили его надежды на окончательную победу в этой войне, ибо столь немногие при таком численном превосходстве врагов добились столь блистательного успеха.

168. Луций Гиберий тяжело переносил эти постигшие его неудачи и, одолеваемый треволнениями души, принимал то одно, то другое решение, колеблясь, продолжать ли начатые против Артура военные действия или удалиться в Августодун и там дожидаться помощи от императора Льва. Успокоившись после приступа страха и намереваясь выступить следующей ночью в названный город, он занимает со своими войсками Ленгрии. Когда об этом извещают Артура, тот загорается желанием преградить ему путь и с наступлением темноты, обойдя Ленгрии слева, входит в долину, по которой предстояло пройти Луцию и которая прозывалась Сиезией.