Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Кандидаты в СС были не только добровольцами, но, кроме того, они должны были удовлетворять очень строгим требованиям, что иллюстрируется справочником для солдат СС, а также настойчивыми требованиями Гиммлера соблюдать принцип добровольности при подаче заявлений для вступления в члены организации, которые излагаются в его письме к Кальтенбруннеру в 1943 году. Организация СС называла себя отрядом избранных, широко оповещала о том, что она отказывалась принимать в свои ряды тех кандидатов, которые не отвечали расовым, биологическим и идеологическим требованиям, и разъясняла всем, что для вступления в члены этой организации требовались необыкновенные качества. Именно такой характер по существу носило заявление Гиммлера, когда он бахвалился перед армией: «Если мне удастся избрать из среды немецкого народа для организации как можно больше лиц, полноценных в расовом отношении, обучить их военной дисциплине и привить им понятия о ценности крови и все вытекающее отсюда мировоззрение, тогда явится фактическая возможность создать такую избранную организацию, которая сумеет успешно постоять за себя во всех случаях крайней необходимости».

От «избранных» требовалось, чтобы они доказали свое нордическое происхождение. Если подающий заявление был офицером, он должен был представить сведения с 1751 года, а для рядового кандидата — с 1800 года. Кроме того, для кандидатов были установлены необычные требования' в отношении роста и нордической внешности. Очень тщательно проверялось также политическое и идеологическое лицо каждого кандидата в «избранные». Весьма примечательно, что мы располагаем доказательствами о том, что еще в 1943 году эти расовые и идеологические требования оставались в действии даже для вступления в войска СС. Здесь утверждалось, что, так как некоторые военнослужащие войск СС были призваны туда по мобилизации в период последней, безнадежной стадии войны, то вся организация в целом не основывалась на добровольном принципе членства. Те, которые были действительно принудительно мобилизованы в войска СС, смогут выдвинуть соответствующие защитительные доводы при последующем разборе их дела, но мы подчеркиваем тот факт, что принуждение, к которому прибегли в последнем безумном усилии отсрочить разгром в последние дни войны, не меняет существа того факта, что членство в этой организации в целом было добровольным. Какое бы давление ни оказывалось для того, чтобы увеличить число членов этой организации, она возникла как добровольная организация и оставалась, главным образом, добровольной организацией, пополнявшейся на основе строгого отбора.

В качестве части организации СС организация СД состояла из-эсэсовцев, обладавших особыми качествами. Действия членов этой организации лучше всего иллюстрируют характер этих особых качеств, потому что протокол судебных заседаний по этому делу полон ужасающих рассказов об этих действиях. Член СД являлся просто эсэсовцем с дополнительными обязанностями. Если членство в СС было в основном добро -вольным, как мы это утверждаем, из этого с определенностью следует, что членство в СД было также добровольным.

Гестапо всегда являлось государственной организацией, частью правительства, во всех отношениях аналогичной другим частям правительства. При рассмотрении вопроса о добровольном характере членства в этой организации все другие соображения являются по сравнению с этим определением гестапо как правительственного органа второстепенными. Если членство в гестапо было принудительным, то сотрудничество в полиции охраны порядка, в отделе безопасности и в финансовом отделе также должно было быть принудительным. Правильно, что когда вслед за захватом власти было создано гестапо, многие сотрудники ранее существовавшей полицейской системы в различных федеральных землях были переведены в гестапо. Но они не были вынуждены вступать в гестапо законодательным порядком. Как заявил свидетель Лоссе, дававший письменные показания под присягой по делу гестапо (я цитирую):

<���Если бы они отказались это сделать, их могли бы уволить без пенсии и, таким образом, их пугала возможность безработицы».

Свидетель Шелленберг показал, что новые члены гестапо набиралась на добровольных началах. Любой из них мог подать в отставку и искать работу в других правительственных учреждениях или должность, не связанную с государственной службой. Для того чтобы стать сотрудником тайной государственной полиции, следовало подать заявление так же, как и в любое другое государственное учреждение. Давая показания на заседании комитета уполномоченных, свидетель Гофман заявил, что он подавал заявление, чтобы поступить на работу в три государственные учреждения, из которых одно было гестапо. В гестапо его заявление было принято, и таким образом он стал сотрудником этой организации. Ничто не могло препятствовать сотруднику гестапо подать в отставку со своей должности в случае, если он становился не согласным с целями, действиями и методами организации. Свидетель Тесмер показал на заседании комитета, что, если какой-либо офицер отказался бы выполнить преступный приказ, его, вероятно, сняли бы с должности. Даже после начала войны, когда все сотрудники правительственных учреждений были в большей или меньшей степени закреплены на своих должностях, сотрудники гестапо имели возможность подавать в отставку. Сам свидетель Тесмер ушел из гестапо в период войны, а свидетель Штрауб показал, что сотрудник гестапо мог уйти в отставку, рискуя при этом быть направленным на фронт на действительную военную службу. Без сомнения, в юридическом смысле слова это не являлось принуждением. Потери, которые грозили сотрудникам политической полиции в случае выхода в отставку, как, например, потеря выслуги лет и прав на пенсию, могли являться решающим фактором для тех, кто оставался в гестапо; однако эти соображения ни при каких обстоятельствах нельзя истолковывать как принуждение законодательным порядком, оправдывающее тех, которые продолжали оставаться сотрудниками организации, преступный характер которой пользовался такой печальной известностью. Повидимому, было несколько случаев, когда сотрудники военной тайной полиции были впоследствии переведены из армии в гестапо. В таких случаях эти отдельные лица, ссылаясь на военные приказы, могут выдвинуть их наличие как защитительный довод в отношении преступлений, совершенных гестапо в тот период, когда они принадлежали к этой организации. Но эти отдельные примеры, которые можно принять во внимание для оправдания на последующих судебных процессах, не могут никоим образом изменить основного характера гестапо как одного из государственных учреждений, для поступления в которое не оказывалось большего принуждения и для ухода из которого не существовало более значительных препятствий юридического характера, чем в отношении любого другого государственного учреждения.