Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов

В планировании и осуществлении планов участвовали многие члена группы. Свидетельские показания нескольких командующих армиями о том, что им не было заранее известно о нападении, не вызывают удивления ввиду того, что ОКХ и главнокомандующие армиями были полностью поглощены в. то время планированием нападений гораздо больших масштабов — нападение на Нидерланды к Францию. В Норвегии и Дании были использованы лишь немногие германские дивизии, и, так как это была «комбинированная операция», планы разрабатывались в ОКВ, а не в ОКХ.

Защита доктором Латернзером нападения на Норвегию на том основании, что это было мерой, принятой для того, чтобы предупредить вторжение Англии в Норвегию, могла бы быть в какой-то степени правдоподобной, если бы было какое-либо доказательство того, что вступление в Норвегию было совершено без подготовки ввиду чрезвычайных обстоятельств. Но это абсолютно невероятно благодаря наличию документов, показывающих, что вопрос о нападении на Норвегию был предметом дискуссии с октября 1939 года, что фактическое планирование его началось в декабре, что 14 марта Гитлер все еще сомневался, отдать ли ему приказ о наступлении, так как он «все еще искал какого-то оправдания», и что в течение нескольких недель перед наступлением на Норвегию в генеральном штабе велись дискуссии о том, не лучше ли было бы начать общее наступление на Западе против Франции и Нидерландца до начала кампании против Норвегии.

Что касается главного нападения на Западе, то из показаний свидетелей защиты явствует, что Гитлер намеревался осуществить это нападение осенью 1939 года и что Браухич и другие генералы убеждали его в том, что это нападение должно быть отложено до весны 1940 года. Эта отсрочка фактически показывает, что генералы оказывали большое влияние на Гитлера, но она едва ли оправдывает нападение в более поздний период. Когда наступила весна 1940 года согласно заявлению Манштейна, «... с точки зрения солдата наступление на Западе стало совершенно неизбежным». Нет никаких доказательств того, что хотя бы один германский командующий протестовал против вопиющего и грубого нарушения нейтралитета Нндерландов.

Объяснения, которые дает защита по поводу преступлений против мира, надуманы и неправдоподобны и находятся в противоречии как с документами, имеющимися в распоряжении Трибунала, так и с историей событий, имевших место в рассматриваемые нами годы. Также неверно и то, что военные руководители являлись лишь марионетками, не оказывавшими влияния на Гитлера или на ход событий. Конечно, разногласия имелись не только между Гитлером и германскими вооруженными силами, но и внутри самих германских вооруженных сил. Если временами торжествовало мнение Гитлера, то в другое время брало верх мнение вооруженных сил, касалось ли это вопроса об отсрочке нападения на Запад или о начале нападения на Данию и Норвегию...

Нет, руководители вооруженных сил не являлись марионетками.

Если генералы были в очень большой степени обязаны Гитлеру и нацистам за предоставленную им возможность вновь создать германские вооруженные силы, то совершенно справедлив тот факт, что Гитлер полностью зависел от своих генералов в осуществлении своих планов. Браухич подчеркнул, что «выполнение приказов, отданных армии и армейским группам, требовало такого глубокого знания военных вопросов и таких способностей и психологического чутья, что существовало лишь очень небольшое число людей, которые действительно могли провести в жизнь эти приказы». В этой связи очень важно отметить, что, несмотря на весьма реальные и естественные трения между корифеями военного искусства и бывшим капралом, Гитлер никогда, до июля 1944 года, не выбирал своих главнокомандующих вне армейских кадров Даже в течение последних безнадежных месяцев только четыре человека не из армейских кадров — сам Гиммлер и трое других из войск СС — добились этого завидного отличия.

Германские вооруженные силы, которыми кишел весь континент Европы, находились под руководством людей, действовавших отнюдь не против собственного желания. Эти агрессивные войны были развязаны и велись людьми, которые преклонялись перед военной мощью и желали расширить гегемонию Германии. Вот почему, в сущности, нацисты и руководители вооруженных сил сделали третью империю единой. Я обращаю внимание Трибунала на меморандум адмирала Фрике от июня 1940 года:

«Слишком хорошо известно для того, чтобы еще раз об этом упоминать то, что настоящее положение Германии в узкой части Гельголандской бухты и в Балтийском море, окруженном целым рядом государств, проводящих там свое влияние, является совершенно недопустимым с точки зрения будущего Великой Германии».

«Могущество великой Германии в стратегических районах, приобретенных за эту войну, должно выразиться в том, что население этих районов будет чувствовать себя в политическом, экономическом и военном отношениях в полной зависимости от Германии. Если будут достигнуты следующие результаты, будет предпринята экспансия (в масштабах, которые я опишу позднее) при помощи принятия ряда военных мер по оккупации в течение войны; основы сопротивления Франции (народное-единство, минеральные ресурсы, промышленность и вооруженные силы) будут сломлены до такой степени, что ее возрождение будет совершенно] исключено; малые государства, такие, как Нидерланды, Дания и Норвегия, будут вынуждены зависеть от нас таким образом, что мы при любых обстоятельствах и в любое время сможем вновь оккупировать эта страны, — тогда практически мы достигнем одних и тех же, а психологически даже гораздо больших результатов».

«Поэтому... решение, повидимому, заключается в том, чтобы разгромить Францию, оккупировать Бельгию, часть северной и восточной Франции и дать возможность Нидерландам, Данин и Норвегии существовать на указанной выше основе».

Несмотря на документы такого характера, мы тем не менее слышали, что генералы неоднократно повторяли, что им никогда не сообщали о том, что происходило, и что о событиях они впервые узнавали по радио, Они снова и снова утверждали, что некоторые вещи им стали известны только после того, как они были помещены в нюрнбергскую тюрьму, Военные деятели, как и многие другие на этом процессе, не колеблясь, возлагали ответственность за действия, которые они не могли отрицать, на плечи одного или двух людей, которых они пытались изобразить как. своеобразных людей, не являющихся типичными представителями всей группы. Всех этих людей, служащих козлами отпущения, связывает одно общее — все они уже умерли. Мертвый Рейхенау разделяет вину с другими мертвецами, которые больше не могут говорить, — Гитлером, Гиммлером, доктором Рашером и другими. Такие аргументы защиты являются нечестными и совершенно неправдоподобными. Мир никогда не поверит им.