Иван Грибков - Особый штаб «Россия»

Надо сказать, что в последние месяцы войны, когда в германской армии все чаще отмечались случаи деморализации и дезертирства, расстрелы стали частым явлением. Подразделения полевой жандармерии и отряды СС беспощадно вешали на деревьях солдат и офицеров, покинувших свои части [561] Бивор Э. Падение Берлина… С. 165, 320. . Смертные приговоры, отмечает историк П. Гайгер, выносились и в войсках КОНР, где также боролись с «советскими шпионами» и «разложенцами», которых становилось все больше [562] Geiger Р., Schlapp M. Russen in Liechtenstein… S. 64. . Немецкий исследователь Роланд Кальтенэггер, в частности, приводит факт деморализации военнослужащих частей 1-й дивизии ВС КОНР генерал-майора C. K. Буняченко. «В подразделениях дивизии , — пишет он, — отмечался упадок сил и недостаток дисциплины. Солдаты грабили население, уходя к баварско-чешской границе. Части их удалось даже просочиться в Баварию» [563] Кальтенэггер Р. Фердинанд Шернер. Генерал-фельдмаршал последнего часа. М., 2007. С. 304. .

Собственно говоря, на этом фоне эксцессы, произошедшие в 1-й РНА, выглядят обычным явлением, с той лишь существенной разницей, что Смысловскому удалось железной рукой восстановить порядок и двигаться дальше.

А вот о том, как себя проявил полковник Ряснянский во время марша, знают немногие. Борис Алексеевич, доверив ему командование частями своей армии (о чем он, кстати, пишет прямо: «Выполняя мои директивы, мой начальник штаба, ген. штаба полковник Ряснянский, повел кадры Первой Русской Национальной Армии в направлении Меммингена» [564] Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные статьи и речи… С. 32. ), надеялся, что пока он будет решать последние вопросы в ОКХ, Сергей Николаевич выведет людей в назначенный район и будет строго и точно выполнять все поступающие приказы. Но на деле все вышло иначе. В дневнике лейтенанта Г. Симона-Томина, шедшего на соединение с 1-й РНА, встречаем запись от 19 апреля 1945 г.:

«… Штаб сматывается и уезжает, а с нами как-то потом разыгрывается "Венская" история. Наконец, обещают сегодня автомобиль в 1 ч. дня, но этому ни я, ни другие не верят.

А вот как уедет начальник штаба, то пропадет и последняя надежда на чью-либо помощь, и тогда опять надо будет действовать только по собственной инициативе.

…5 ч. вечера. Штаб уезжает маленьким грузовиком. О нас не думают, спасая свою шкуру. Теперь ясно, что о нашей шкуре нам надо самим заботиться» [565] Geiger P., Schlapp M. Russen in Liechtenstein… S. 337. .

Может быть, полковник Ряснянский потом прислал автомобиль, чтобы подобрать группу Г. Симона-Томина? Находим в дневнике запись от 21 апреля 1945 г.:

«Мы окончательно брошены. Перекрестились и сели в поезд, который идет только до Фрайзинга, а там будем пробираться путями, указанными нам Богом…» [566] Ibid. .

Следующая запись — от 23 апреля 1945 г.:

«Случайно встречаю полковника Соболева и получаю приказ немедленно включиться в его колонну, идущую на юг» [567] Ibid. S. 339. (т. е. на четвертые сутки после того, как Ряснянский и некоторые офицеры штаба бросили группу из газеты «Борьба», Г. Симон-Томин случайно встретил командира 1-го полка особого назначения полковника Тарасова-Соболева).

Такими же лживыми следует признать утверждения Ряснянского (а вместе с ним и В. Ф. Климентьева), что подчиненные Смысловского носили на немецким мундирах шевроны РОА, и даже (как заявляет Климентьев) срывали их накануне перехода границы, заменяя спешно нашитыми трехцветными ленточками [568] См.: Александров K. M. Армия генерала Власова… С. 248–249. По словам Ряснянского, якобы та меньшая часть подчиненных Смысловского, которая была обмундирована, носила в марте — апреле 1945 г. шевроны РОА. Возможно, эти военнослужащие прибыли из РОКа. Кроме того, «смысловцы» могли носить шевроны РОА в целях легендирования. Некоторые подчиненные Смысловского носили шевроны РОА в середине войны; впрочем самой «власовской армии» тогда еще не существовало. .

Против заявлений Ряснянского и Климентьева свидетельствуют фотографии, сделанные в Лихтенштейне Эмилем Брунером, Оскаром Брунхартом и Эдуардом фон Фальц-Фейном. На этих снимках очень хорошо видно, что офицеры и солдаты армии Смысловского на левом рукаве кителей носили тканый шеврон с цветами национального флага России («смысловцы» носили его еще осенью 1941 г., например, в Валгской разведшколе, что подтверждается данными оперативной группы Управления контрразведки «СМЕРШ» 2-го Прибалтийского фронта; Ряснянский тоже носил шеврон с российским триколором, и это запечатлено на снимке, где Борис Алексеевич приветствует митрофорного протоиерея Давида Чубова). Ефрейторы и обер-ефрейторы пришивали шеврон с российским триколором выше шеврона, обозначавшего их ранг. Выбор такого шеврона был очевиден: Смысловский совершенно не хотел, чтобы возникали какие-либо ассоциации с ВС КОНР.

В телефонном разговоре с Ф. И. Трухиным он не случайно сказал: «…на Западном фронте были взяты тысячи пленных в форме РОА» [569] Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные статьи речи… С. 35. . Понятно, речь идет не о форме, так как у всех она была стандартная — полевая униформа (цвет — Feldgrau), а именно о шевронах.

Разумеется, никакие трехцветные ленточки никто не пришивал. Личному составу 1-й РНА было не до ленточек: люди настолько вымотались во время переходов по горной местности, что валились с ног от усталости. Кроме того, будь у военнослужащих 1-й РНА ленты на рукавах, это непременно бы зафиксировали лихтенштейнцы, для которых война началась и окончилась в ночь со 2 на 3 мая 1945 г. и которые с интересом наблюдали за каждым шагом интернированных.

«Смысловцы» могли срывать символы вермахта — орлов со свастиками, которые пришивались над правым нагрудным карманом кителя. И это, кстати, подтверждают лихтенштейнские фотографии.

Ряснянский также писал, что Смысловский объявил о переименовании «Зеленой армии» в 1-ю Русскую национальную армию накануне перехода в Лихтенштейн, на совещании в штабе, приблизительно в период с 30 апреля по 2 мая [570] См.: Александров K. M. Армия генерала Власова… С. 319. . Однако в дневнике Г. Симона-Томина, на который мы уже ссылались, есть запись, относящаяся к 25–27 апреля 1945 г., где офицер прямо называет Смысловского командующим Первой русской армией [571] Geiger P., Schlapp M. Russen in Liechtenstein… S. 340. . Получается весьма забавная ситуация: лейтенант Г. Симон-Томин, только 2 дня назад присоединившийся к 1-й РНА, знает, как называется соединение, а начальник штаба — не знает.

И, наконец, Ряснянский «честно пояснял», что «Борис Алексеевич стал "генералом", вероятно, по собственному производству, так как надел форму накануне перехода границы, но, правда, за 3–4 дня до этого он сказал, что его произвели» [572] Цит. по: Александров K. M. Армия генерала Власова… С. 319. .