Даниил Мордовцев - Наносная беда

- Как же ты, душечка, попадешь в Турцию? - спросила Настя, хотя и верившая всегда в Лару, что та даром слов не говорит, но тут и она не знала, что думать. Турция далеко...

- Меня повезут туда! - спокойно отвечала Лариса.

- Кто же, милая, повезет-то? Твой папаша?

- Нет, вот что, Настя. При армии, за больными и ранеными ходят иногда монахини и другие женщины. Я сделаюсь сиделкой. Я уже об этом думала. Туда принимают только тех, которые уже сиживали в гошпиталях. Я поступлю здесь в главную сухопутную гошпиталь, где Саня учится, и там научусь ходить за больными. Теперь уже у нас нужны сиделки: вон что начинается в Москве! Меня примут. А там я попрошусь в армию. А тут я теперь не жилица на белом свете!

Последние слова были сказаны с горечью и силой. Настя сидела не шевелясь, вся пунцовая, она тоже забирала себе что-то в голову.

- Так и я с тобой, Ларочка, пойду, - сказала она нерешительно. Возьмешь меня?

Лара молча и серьезно посмотрела на нее.

- Ты не шутишь? Обдумала?

- Не шучу. Я... - Настя еще больше покраснела.

- Подумай. Это не шутка.

- Я... я не могу жить без него, - сказала она порывисто, и светлые глаза ее потемнели. - А там, в Турции, с тобой я найду его, может быть, раненым...

В соседней комнате послышались шаги. "Маменька идет", - шепнула Настя, бледнея. Девушки прекратили разговор. Да оно и кстати: на улице пьяные голоса отхватывали:

Полоса ль моя, полосынька,

Полоса ль моя, непаханая...

Песни, рыдания, смех, слезы, похоронный перезвон, "сенцы", могила, мор - все это разом валится из мешка жизни. Только расхлебывай!

IX. СКАЗАНИЕ О "ПИФИКЕ". ВСТРЕЧА

На другой день утром, сойдя с своего мезонинчика вниз, к чаю, Лариса застала там веселого доктора. Крестьян Крестьяныч разговаривал о чем-то с отцом и братом. При входе Ларисы они, видимо, замяли разговор и переглянулись. Девушка со всеми поздоровалась. Она смотрела как будто бодрее, спокойнее.

- Ну, Ларивон Ларивоныч, напой-ка нас чаем, да хорошенько, - сказал отец, ласково целуя ее в голову.

- Да саечку свеженькую, милая хозяюшка, нельзя ли? - прибавил веселый доктор, потирая пухлые свои ручки.

- А какую. Крестьян Крестьяныч? - спросила девушка. - Заварную или с изюмом?

- Заварную... заварную-с... А можно и с изюмом эдак, не претит и это.

У дверей стояла краснощекая девочка и во весь рот улыбалась, глядя на веселого доктора.

- Что, Клюковка, тебя еще воробьи не склевали? - обратился к ней веселый доктор.

Девочка прыснула со смеху.

Брат Ларисы, Саня, юный лекарский школьник, заметил:

- Вашим больным. Крестьян Крестьяныч, должно быть всегда очень весело.

- Очень... Очень! Так всегда и заливаются со смеху, а теперь и удержу им нет.

Лариса командировала Клюкву за сайками и села разливать чай.

- А как "Беляночка" поживает, хозяюшка? Не замужем еще? - спросил доктор.

- Нет, - тихо сказала Лариса, не глядя на доктора.

- Ну, ничего, подождет...

- Не до женитьбы теперь, - заметил отец Ларисы.

- Отчего же, коллега? Самое как есть время... Вы все про болезнь-то эту? Э! Пустое! Она веселья боится, такая погань, я вам доложу... А знаете что, коллегушка? - спросил веселый доктор серьезно. - Раскусили вы эту шельму, а?

- Какую, язву, что ли?

- Ее, каналью... Ведь она у нас доморощенная: ну, вот точь-в-точь как всегда на Москве были сайки, да грушевый квас, да Царь-пушка, так всегда была у нас и чума...

- Вы шутите, товарищ?

- Нет, порази меня Царь-пушка, коли я шучу... Мы ее как сайку делаем. Я докладывал об этом и своему генералу.

- Еропкину?

- Еропкину, и он согласился со мной. Мало того: его превосходительство изволило заметить, что почти то же говорит и преосвященный Амвросий, только языком ветхозаветным, а я говорю языком этой шельмы медицины. Пестис у нас, батенька, на Москве растет целыми бакчами, как дыня в Астрахани. Я вчера и его превосходительство Петра Дмитрича возил на наши чумные баштаны, так диву дался: дыньки-то уж зреют, батенька... Генерал так и об полы: "И как-де только мы и живы поднесь!"

Атюшевы, отец и сын, и Лариса с удивлением и улыбкою смотрели на веселого доктора.

- Вас, товарищ, никогда не разберешь, шутите вы или материю говорите, - улыбаясь, заметил Атюшев-отец.

- Я, батенька, всегда материю говорю, всерьез, - отвечал веселый доктор и при этом сделал такое лицо, что молодой Атюшев невольно засмеялся, а Клюква, воротившись с сайками, прыснула со смеху и уронила корзинку на пол.

Веселый доктор, держа ломоть сайки перед молодым Атюшевым, сказал:

- Ну, младой эскулап, позвольте вас маленько пощупать, проэкзаменовать-с эдак малость, ась?

- Извольте, Крестьян Крестьяныч, я повинуюсь вам, - отвечал с улыбкой молодой Атюшев.

Веселый доктор скорчил мину экзаменатора.

- Что есть, государь мой, моровая язва?

- Моровая язва - пестис, есть особого рода болезнь, всех других опаснее, сильно прилипчивая контариоза и, производя наружные знаки на теле, как-то: бобоны, карбункулы, апараксес и малые черные пятна, петехии, скоро и по большей части предает смерти, - отвечал молодой Атюшев по-заученному.

- Изрядно, государь мой. Определите источник болезни.

- Источник сея болезни, по примечанию разных писателей, находится в самых жарких местах, в Индии, в Африке, а особенно в Египте. Яд моровой язвы не только прилипает к телам человеческим, но и ко всяким вещам. Сия прилипчивость причиною, что моровая язва в отдаленнейшие и холоднейшие страны переходит и, рассевая чрез прикосновение ядовитое семя, бедственные производит действия.

- А мы откуда сию болезнь получаем?

- Из Царьграда: Царьград и прочие в турецких областях торговые места, по превратному у турков правилу, по которому они все приписывают правлению слепого рока, почти всякий год претерпевают от язвы немалый в людях урон.

- Изрядно, изрядно... Итак, мы и существо сея шельмы, и источник знаем... А где сия шельма пестис зарождается и отчего? Кто ее сеет? Кто пахарь? А плесните мне, барышня, еще. (Это уже к Ларисе.) Ну-с, где оная рождается?

- Доселе известны были медицине три главных гнездилища сей язвы, и по оным гнездилищам оная и именуется: пестис индика имеет своим гнездилищем Индию, пестис левонтана имеет гнездилище в Малой Азии и Леванте и пестис Египта - в Египте, в Каире. Там он вырастает.

- Изрядно, сударь мой. А где вот эта сайка выросла? А? Откуда она?

- Из Обжорного ряду, барин, - поторопилась Клюква.

Все рассмеялись. Сконфуженная девочка спряталась за дверь.

- Изрядно, изрядно, Клюковка. Обжорный ряд - это своего рода Каир. А где финики растут?

- В Африке, кажется?

- Изрядно, в Африке, где и чума же... А на Таганке вырастет финик?

- Нет, не по климату.

- Изрядно-с. А слон где родится, государь мой?

- В Индии, Крестьян Крестьяныч.

- Преизрядно. А на Кузнецком мосту слон водится?