Максим Чиняков - Луи-Никола Даву

Вспоминал ли Даву при этом письмо Александра I у Гёдинга? Однако теперь русские оказались правы. В Гамбург прибыл кузен маршала, привезший с собой французские газеты с сообщениями о последних событиях во Франции. Тем не менее, только получив письменные приказы от короля Людовика XVIII и от Бертье, Даву 27 мая 1814 г. вывесил на стенах города белый флаг. Так закончилась четырехмесячная оборона Гамбурга. Маршал остался лично не побежденным. А что ждало его впереди? По дороге во Францию он получил очередной приказ: ему отказывали во въезде в Париж и ссылали в "родовое поместье" в Савиньи. Там он и пробыл до того дня, пока Наполеон не вернулся временно во Францию.

Даву оказался одним из последних маршалов, кто признал Реставрацию, и единственным из них, кто не принес клятву верности Людовику XVIII. Полагаем все же, что он сделал бы это, окажись в Париже. Заслуга Даву состоит в том, что он не стал добиваться милостей, сохранив чувство собственного достоинства. Многие маршалы, наоборот, доказали, что хорошо познали науку быть придворными: и Бертье, и герцог Данцигский Ф. -Ж. Лефевр, и герцог Далматинский Н. -Ж. де Дьё Сульт. Даву остался тогда независимым от Парижа и от королевского двора. Но он не смог остаться в стороне от интриг и сплетен, так как недостатка в "доброжелателях" не испытывал. С их подачи маршала обвинили в трех грехах: якобы он присвоил деньги из Гамбургского банка, стрелял по королевскому знамени, совершал в городе порочащие честь Франции действия.

В итоге принц Экмюльский вынужден был оправдываться и отправил королю письмо, в котором доказывал свою невиновность. Действительно, из Гамбургского банка изъяли крупную сумму денег, но эту операцию провели официально, в присутствии директора банка и мэра города, и для нужд обороны Гамбурга. Что касается двух других обвинений, то они оказались полностью необоснованными. А 1 марта 1815 г. в заливе Жуан высадился покинувший о. Эльба Наполеон.

Даву был необходим императору, именно его поведение в начале Реставрации служило Наполеону гарантией лояльности. Наполеон предложил Луи портфель военного министра; герцог Ауэрштедтский сразу отказался, считая себя неспособным для данной должности. Тут император заявил: как может князь Экмюльский покидать его в столь тяжелой обстановке, когда тот — один перед лицом всей Европы? Теперь маршал согласился. Перед военным министром (служил с 20 марта по 8 июля) встала задача организовать заново боеспособную армию. А характер маршала оставался по-прежнему грубым и мстительным. В период "Ста дней" вспыхнула его ссора как министра с новым начштаба Сультом. Даву приказывал, Сульт не исполнял.

Некоторые исследователи полагают, что Наполеон сделал неправильный выбор: императору следовало бы иметь Даву на поле битвы при Ватерлоо, а не в Париже. Но в день битвы Наполеону не хватало не только принца Экмюльского, но и многого другого. Была уже не та армия. Сложилась вообще иная ситуация. В Париже узнали о Ватерлоо спустя два дня, 20 июня. Звезда Наполеона окончательно закатилась. Французская армия еще давала отпор 30 июня под Сен-Дени, а 1 июля — под Рокенкуром. Однако эти частные успехи не могли ничего изменить. Некоторые бесшабашные головы еще кричали о борьбе до последней капли крови, например — маршал Лефевр. Но все уже было предрешено. Даву полагал, что испытывать опьянение от последних легких побед означает приговорить затем Париж к штурму и разграблению. Многие закричали о предательстве, узнав о намерении военного министра сдать город. Они же впоследствии хвалили маршала за то, что он не поддался лихим воззваниям.

Даву оказался одним из последних маршалов, с кем Наполеону пришлось иметь дело. Бывший император ждал в Мальмезоне документов для отъезда в порт Ларошель. И тут Луи совершил поступок, противоречащий его прошлым отношениям с Наполеоном и характеризующий его личную грубость. Принимая у себя генерала А. Ш. Флао де ла Бийардери, посланного из Мальмезона, он сказал: — Ваш Бонапарт окажет всем услугу, если избавит нас от себя [17] AVOUT A. R. d'. Davout et les evenements de 1815 a propos d'un livre recent. Auxerre. 1906, p. 31. .

Со вторичным прибытием Людовика XVIII в Париж для Даву опять все повторилось, но уже в худшем варианте: маршала объявили персоной нон-грата в столице и отобрали поместье в Савиньи. Легитимисты вообще были настроены к нему крайне отрицательно. Началась Вторая Реставрация. Она сурово обошлась с теми, кто ранее поддерживал "узурпатора". 28 июня 1815 г. вышла в свет королевская прокламация. В ней, помимо прочего, говорилось о наказании "пособников узурпатора". Был составлен список людей, относившихся к этой категории: 54 имени, из них 17- военных. Увидев в проскрипционном списке имена ряда своих генералов и штаб-офицеров, Даву написал военному министру, чтобы правительственные репрессии обрушились лично на него, а не на тех, кто выполнял его приказы.

Большой победой ультрароялистов считались расстрелы генерала Ш. -А. Лабедойера и маршала Нея. 21 ноября открылся знаменитый процесс над князем Московским, в котором со стороны других маршалов империи было высказано столько же предательства, сколько и порядочности. Даву повел себя достойно. Невзирая на запрет въезда в столицу и преследуемый полицией, Луи прибыл на процесс и выступил там в защиту обвиняемого, того самого Нея, которого возненавидел в конце Русской кампании [18] ТАРЛЕ Е. В. Наполеон. М, 1991, с. 148. . Но доводы герцога Ауэрштедтского не были приняты во внимание. Напротив, за подобные действия против нового правительства и нежелание переменить политические взгляды 27 декабря 1815 г. его лишили всех званий, титулов и без жалованья отправили в ссылку в Лувье. Его портрет вынесли из "Залы маршалов" в Тюильри. Потеряв источники всех доходов, победитель пруссаков находился в большом затруднении. Он жил в ссылке на 3 франка 50 сантимов в день, в маленькой квартирке и в компании единственного человека — камердинера Майера. Бюджет Даву был столь мал, что траты в 36 су за пересылку одного письма выводили его из равновесия.

25 июня 1816 г., после того как первая волна ненависти роялистов спала, о Даву вспомнили. В качестве монаршей милости ему позволили взять обратно замок Савиньи. Но Луи пришлось ждать еще два месяца, когда ему возвратили звания и титулы, а Людовик XVIII вручил Даву жезл маршала, теперь уже — маршала Франции. 5 марта 1819 г. князь Экмюльский стал пэром. Состоялось его примирение с новой властью. Жизнь Луи и в Савиньи, где он был хозяином, и в Париже, где он заседал в Люксембургском дворце (там размещалась Палата пэров), оказалась серой и однообразной. Даву признавался в умеренном либерализме. Его речи слушали. Одна из них касалась наказаний за проступки прессы и ссор между министерством печати и издателями газет.