Питер Коннолли - Греция и Рим. Эволюция военного искусства на протяжении 12 веков

Место стоянки персидских кораблей в Плотанийском заливе у южной оконечности мыса Магнесия. Здесь размещалось около 80 судов. Остальные корабли растянулись вереницей вдоль небольших заливчиков к западу вплоть до самого Олизонского залива.

Когда персы увидели приближающийся греческий флот, они также вышли в море. Греки, вероятно, шли на веслах, выстроившись ромбом. Вражеские корабли, снимаясь с многочисленных стоянок, попытались воспользоваться своим превосходящим числом и большей маневренностью и окружить греческие суда. Когда персы приблизились, греческие триеры по сигналу с корабля Еврибиада развернулись носами к врагу, а кормами сблизились так, чтобы образовался круг. Затем, по второму сигналу, они атаковали более легкие персидские корабли. Персы, понадеявшиеся на легкую победу, очутились в настоящей западне: они подплыли к греческим судам слишком близко и не могли воспользоваться своей высокой маневренностью. Греки навязали персам свои условия боя. Сражение было остановлено спустя не которое время из-за наступления темноты. Греческий флот отправился обратно к Артемисию, вдохновленный собственным успехом — морякам удалось захватить 30 вражеских судов, а еще несколько повредить или затопить. О потерях греков Геродот ничего не пишет, но несколько триер, должно быть, затонуло. В ту ночь задул сильный юго-западный ветер и разразился страшный ливень. Ветер принес обломки судов с битвы прямо к стоянке персов, и они застряли среди только частично вытащенных на берег кораблей. Хотя флот, стоявший у Афет, понес некоторый урон, его неприятности не шли ни в какое сравнение с теми, что выпали на долю отряда, отправленного вокруг южной оконечности Эвбеи. Буря обрушилась на них со всей силой и выбросила на скалы у южного конца острова. Геродот пишет, что на следующее утро 53 афинские триеры, что сторожили южную оконечность Эвбеи, приплыли к Артемисию с вестью о гибели всего персидского отряда. Это было бы невозможно чисто технически, и ясно, что историк потерял в своем рассказе целый день. Скорее всего в тот день ничего не происходило, так как обе стороны чинили полученные при шторме повреждения. Афинские корабли пришли с новостью о кораблекрушении на следующее, девятнадцатое утро. В тот же день объединенный греческий флот вновь вошел в пролив. На этот раз, возможно, благодаря дымке над водой, им удалось подобраться незамеченными и обрушиться на киликийские корабли, которые находились в это время на стоянке. Греки уничтожили несколько судов и буквально растворились в сумерках. Вероятно, киликийский отряд располагался в Олизонском заливе и греческий флот, следуя мимо мыса Гриба, а затем вокруг западного мыса, смог незаметно войти в залив и атаковать. Все это вполне похоже на правду, так как корабли скорее всего появились при свете заходящего солнца, когда их не так легко было разглядеть.

Между тем в Фермопилах завершался второй день сражения. Леонид отправлял гонца за гонцом на юг с просьбами о подкреплении, но уже было понятно, что никто не придет. Спартанцы оказались одни, а их представления о чести отметали всякую мысль о том, чтобы оставить свой пост. Вскоре после своего прибытия Ксеркс и его советники узнали о существовании пути через гору, которым можно было воспользоваться для того, чтобы обойти спартанцев в проходе. Гора Каллидромон испещрена разными дорожками — от узких и обрывистых козьих тропинок до вполне широких троп. Трудность заключалась в том, что она обильно заросла лесом и перейти через Каллидромон без проводника было практически невозможно. Даже в наше время, когда этот лес стал значительно реже, там все еще легко заблудиться и при свете дня. Наконец персы нашли местного кре­стьянина по имени Эфиальт, который рассказал им, что есть один путь, который называют Анопейская тропа, и согласился за приемлемую цену провести их. Тем же вечером, как только стемнело, Гидарн вывел своих «бессмертных» из лагеря и стал взбираться на гору. Эфиальт показывал им дорогу. Всю ночь с трудом карабкались персы по извилистой тропе, покуда небо на востоке не начало сереть, а земля не выровнялась. Они вступили на небольшое, густо поросшее дубами плоскогорье. Персы пробирались под сенью дубов. Под ногами шуршала прошлогодняя листва. Вдруг впереди отряда послышался шум, тишину нарушили человеческие голоса, а затем персидские воины увидели греческих гоплитов, торопливо надевавших доспехи. Гидарн с опаской поинтересовался: «Это спартанцы?» На самом деле это была та самая тысяча фокийцев, ко­торых Леонид поставил охранять горную тропу. Когда Гидарн выяснил, кто они такие, он построил своих воинов в боевой порядок и начал осыпать фокийцев стрелами. Фокийцы, забыв о возложенной на них задаче, решили, что стали главной целью удара «бессмертных». Они бежали на вершину горы и приготовились дорого продать свою жизнь. Однако, как только они освободили проход, персы поспешно начали спуск, не обращая на фокийцев никакого внимания. Вопрос о том, где именно прошли «бессмертные», породил множество споров. Совсем недавно В. К. Притчет подробно изучил местность в том районе и предложил путь, который довольно хорошо подходит по большинству критериев. Геродот говорит, что Гидарн взял с собой тех людей, которыми командовал, — десять тысяч «бессмертных». Причин сомневаться в этом нет. Тогда, если бы дорога представляла собой узкую козью тропинку, по которой можно следовать только колонной по одному, отряд растянулся бы более чем на десять километров. Это никуда не годится, и Притчет пришел к выводу, что искать следует широкую тропу, по которой смогли бы пройти три-четыре человека в ряд. В топографии Геродота есть одно место, которое легко найти. Он пишет об этой дороге: «Она начинается от реки Асоп, текущей по горному ущелью». Месторасположение Асопского ущелья оспорить трудно. Далее Геродот пишет, что персы перешли через Асоп до того, как начали подъем. Эта информация позволяет сделать вывод, что они находились на восточной стороне ущелья. Примерно в километре к востоку от теснины находится очень удобный подъем в горы. Это самый короткий и самый легкий путь в горы с Ламийской равнины. Он следует вдоль Халкоматского ручья до деревни Элеуферохори, где все еще можно увидеть остатки древней крепости, стоящей у начала тропы. Это доказывает, что тропой пользовались и много веков назад. Геродот говорит, что персы шли целую ночь, и справа от них возвышались Этейские горы, а слева — Трахинские. Это не позволяет согласиться ни с одним из предполагаемых путей через горы, особенно если учесть, что персы перешли Асоп до того, как начать подъем. Дело в том, что и Трахин, и гора Эта находятся к западу от Асопского ущелья. Од­нако, поскольку собственно Фермопилы находятся на территории Трахина, а гору Эта можно, без сомнения, включить в состав Этейских гор, мы можем предположить, что Трахинские горы включали северную часть Каллидромонского хребта. Объяснение довольно неуклюжее, но ничего другого нам просто не остается, особенно если вспомнить слова Геродота о том, что персы шли меж этих гор «всю ночь». Если такое объяснение верно, то получается, что отряд двигался в южном направлении вдоль западного склона горы Каллидромон.