Георгий Зуев - Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

Губительные пожары, охватившие русскую столицу во времена правления Анны Иоанновны, в 1736–1737 годах уничтожили всю центральную часть Адмиралтейской части, заполненную в те годы скучной бессистемной деревянной застройкой. Полностью тогда выгорели морские слободы на берегах реки Мойки.

11 августа 1736 года внезапно загорелся деревянный особняк на Мойке у Зеленого (Полицейского) моста. Виновником возгорания здания оказался прислужник персидского посланника, куривший трубку рядом с кучей сухого сена. Туда попала искра, и пламя мгновенно охватило деревянные стены старого дома. В полицейском рапорте тогда указывалось, что менее чем за восемь часов разбушевавшийся пожар уничтожил все деревянные жилые здания от Зеленого моста до Вознесенского проспекта.

Пожар 1736 года уничтожил своеобразную доминанту города, расположенную на тогдашней южной границе Санкт-Петербурга, – двухэтажное здание Гостиного двора, возведенного в 1719 году по проекту столичного зодчего Г. Матарнови. Помпезное строение торгового комплекса, четырехугольное в плане, с таким же внутренним двором, покатой черепичной крышей с башней и высоким шпилем находилось на углу Першпективной дороги (Невского проспекта) и набережной Мойки. Полыхавший на ее набережной пожар не пощадил и этот Гостиный двор, он полностью выгорел.

Пожар в Петербурге в 1737 г. Немецкая гравюра

Гигантский пожар 24 июня 1737 года, вспыхнувший сразу в двух местах набережной реки Мойки, также оставил после себя новое огромное пепелище, простирающееся от истока Мойки до Зеленого моста на Невской першпективе. Сгорели более тысячи строений и несколько сотен их жителей. В том же году обратились в пепел почти все дома, расположенные на набережных Мойки от Полицейского (Зеленого) моста до Крюкова канала. Полагали, что причиной возгорания стали умышленные поджоги зданий. В порядке профилактики подобных случаев руководство города разделило Петербург на несколько частей «для обнаружения поджигателей» и в каждой части провело перепись жителей. Петербургские газеты опубликовали любопытный материал, в котором утверждалось, что оперативные действия полиции позволили обнаружить в процессе переписи истинных виновников пожаров, понесших заслуженную кару. На чердаках нескольких жилых зданий полиция обнаружила горшки с легковоспламеняющимися веществами.

После опустошительных пожаров на Мойке погорельцы – морские офицеры, мастера Адмиралтейской верфи – переселились в Коломну, территория которой находилась между Мойкой, Фонтанкой, Пряжкой и Крюковым каналом.

Южная граница российской столицы теперь указом императрицы передвинулась с берегов реки Мойки к набережным реки Фонтанки. На уничтоженных же огнем набережных Мойки многое необходимо было отстраивать заново.

П.М. Еропкин, главный архитектор Комиссии о Санкт-Петербургском строении

Взирая на безжалостное пламя, пожирающее здания на набережных Мойки, императрица была потрясена и напугана. В 1737 году последовал указ Анны Иоановны о запрещении строительства деревянных домов в центре столицы. Для упорядочения городской застройки после пожаров 1736–1737 годов Сенат решил своим распоряжением создать Комиссию о Санкт-Петербургском строении во главе с генералом Б.-Х. Минихом. В обязанности вошедших в нее видных столичных зодчих – М.Е. Еропкина, И.К. Коробова, М.Г. Земцова входила разработка нового генерального плана Петербурга, по которому прежде всего застраивались «погорелые места».

Застройка набережных реки Мьи, по решению Комиссии о строении 1737 года должна была «от Конюшенного двора до Невской проспективы вестись по набережной „единою фасадаю“, а от Зеленого до Синего моста, где дворовые места находятся пространные, на оных строить покои, отступя от улицы саженей 20 или сколько кто пожелает, внутри дворов, а с улицы делать ворота и ограды каменные, или в той ограде делать решетки и обсаживать деревьями». Решением Комиссии также оговаривалось: «А от Синего моста до двора господина генерал-кригскомиссара князя М.М. Голицина, подле Поцелуева моста, вести строительство в линию, без садов на улицу от того же двора князя М.М. Голицына вниз до Чухонской речки. Выводить на набережную Мьи каменные стены или решетчатые заборы… и чтобы наличного к речке Мье деревянного строения вновь отнюдь ничего не строили».

По указу императрицы Анна Иоанновны в Санкт-Петербурге временно приостановили в 1737 году строительство дворцовых и казенных зданий и построек, а для облегчения строительных работ, ведущихся погорельцами, царица строго повелела установить умеренные цены на все строительные материалы.

В начале второй половины XVIII века на опустошенных огнем набережных реки Мойки развернулось интенсивное строительство. Однако при этом социальный состав новоселов значительно изменился, так же как и тип новостроек. Вдоль берегов водоема теперь в основном возводились парадные помпезные особняки петербургской аристократии. Некоторые уцелевшие при пожаре каменные дома на Мойке перестраивали. Первоначальные скромные «набережные покои» меняли свое назначение, превращаясь в великокняжеские дворцы. Владельцами иных новых каменных особняков на Мойке становились люди известных дворянских фамилий, древних боярских родов. Роскошные дома, родовые особняки дворцового типа для них возводили знаменитые зодчие, имена и деяния коих вошли в анналы шедевров архитектуры.

В числе прочих актуальных рабочих вопросов Комиссия обязывалась следить за противопожарной безопасностью новостроек. Архитектор П.М. Еропкин составил специальную памятку для будущих домовладельцев, упомянув об их конкретных задачах и обязанностях: «Како быть строению, как по улицам, так и во дворах… и учинить тому строению… особливо твердый план и чертеж, дабы всяк впредь по тому надежно строить и поступать мог». Комиссии также надлежало осмотреть во всех дворах деревянные строения и в случае тесноты и опасности распространения пожара назначить их «сломку».

Один из членов Комиссии – архитектор М.Г. Земцов – разработал несколько вариантов типовых («образцовых») жилых одноэтажных строений «на погребах». Теперь при отведении Комиссией участка владелец обязан был представить для утверждения детальный план здания и его фасада. После же утверждения проекта будущий владелец дома давал подписку о том, что «на том месте оное наличное каменное строение строить со всякой крепостью и предостойностью и погреба делать со сводами и у тех погребов главные наружные двери железные, и у палат рундуки и лестницы каменные, и то строение закладывать и производить под присмотром и показанием архитектора Земцова, а сверх тех апробированных плана и фасада лишнего строения и на дворе служб… не строить под опасением штрафа».