Элен Каррер д’Анкосс - Александр II. Весна России

Вторая война с «корсиканским тираном» сыграла решающую роль в росте международного могущества России. Священный союз, созданный в 1815 г., вывел Александра I на первые роли среди европейских монархов и свидетельствовал о его внутренней эволюции, поскольку царь рассматривал союз как средство борьбы с Французской революцией и ее идеалами [8] Когда в европейских странах начались революционные движения, ставившие целью установление конституционного строя (Испания 1820 г., карбонарии Королевства Обеих Сицилий), Священный союз объявил о праве на вмешательство во внутренние дела других государств и восстановление в них прежнего порядка. Так было и в 1821 г., когда Греция восстала против турецкого султана, пусть угнетателя, но законного монарха в глазах создателей Священного союза. Александр скрепя сердце бросил греков на произвол судьбы (политика России в греческом вопросе в 1821–1825 гг. претерпевала серьезную эволюцию, от формального осуждения при тайном покровительстве грекам до фактической подготовки к войне с Турцией, и никогда не сводилась к «оставлению греков на произвол судьбы». — Прим. пер.) и стал, по выражению Данилевского, «паладином консерватизма». Стоит ли удивляться, что последние годы царствования, начинавшегося столь многообещающе для либералов, завершались под знаком «реакции»? . Но триумф во внешней политике был оплачен слишком дорогой ценой в политике внутренней. В России появились тайные общества [9] В тайных обществах были представлены три крыла революционного движения: «Северное общество» Никиты Муравьева выступало за конституционную монархию, «Союз благоденствия» Николая Тургенева объявил приоритетной задачей получение гражданских свобод и освобождение крестьян, «Южное общество» Павла Пестеля, самое радикальное, стремилось к созданию республики. («Северное» и «Южное» общества возникли после роспуска в 1821 г. Союза благоденствия и на его основе. Тургенев стал одним из соучредителей «Северного общества». — Прим. пер.) , и власти требовали от чиновников клятвы под присягой о своей непричастности ко всем обществам такого рода, в первую очередь к масонским ложам, считавшимся рассадником революционных идей. Будучи осведомлен об этом духовном и политическом брожении, Александр I предпочитал устраняться от проблем, все чаще переезжая с места на место, вплоть до Таганрога, где его и застала загадочная смерть, породившая слухи о том, что он выжил и принял обличье некоего сибирского старца. Видимо, император стремился избежать необходимости бороться с теми идеями, которые сам разделял совсем недавно, а также со своими друзьями, мечтавшими о реформах.

Однако его скитания по стране не могли положить конец разочарованиям в обществе и распространению радикальных проектов. Самым ярким проявлением этих настроений стало восстание 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади столицы. По укоренившейся в России традиции это восстание было, по сути, попыткой государственного переворота, вызванной смертью монарха и неясностью с престолонаследием, но, уже вопреки традиции, оно провалилось, оставив глубокий след в сознании людей.

Поводом для восстания стала смерть Александра I в Таганроге и запутанность в вопросе о наследнике престола. Законным наследником был брат Александра цесаревич Константин, негласно отрекшийся от престола [10] Престолонаследник, великий князь Константин, не хотел наследовать своему отцу (и не мог, ибо наследовал старшему брату. — Прим. пер.) и сообщил об этом младшему брату Николаю (Константин не говорил с младшим братом на эту тему. О намерении Константина отречься от престола в беседе с Николаем в июле 1819 г. упомянул Александр I. — Прим. пер.). 14 января 1822 г. Константин официально объявил Александру I о своем отречении. В 1823 г. царь поручил московскому архиепископу Филарету составить манифест, в котором Николай назначался наследником престола; этот манифест, утвержденный царем и оформленный как завещание, был передан на секретное хранение в Успенский собор Московского Кремля, Святейший Синод и Сенат. и находившийся в Польше, возвращаться откуда не собирался. Следующим по старшинству был другой брат — Николай, который находился тогда в России и, осознавая законность своих притязаний, объявил себя императором [11] Николай не имел доступа к официальным документам о тайном отречении Константина и успел принести тому присягу. — Прим. пер. . Члены тайных обществ, созданных в начале 20-х годов XIX в., решили воспользоваться хаосом междуцарствия и перейти к действию. Поднятые ими войска не понимали значения слова «конституция», основного лозунга декабристов, и шли с криками «За конституцию!», считая конституцию женой Константина!

Заговорщики были молодыми офицерами, аристократами, воспитанными на идеях Просвещения, зачарованными примером Франции, с которой познакомились на берегах Сены, когда преследовали наполеоновские войска, но совершенно не готовыми к коллективным действиям. Большая их часть — монархисты, за исключением Пестеля, статьи которого в «Русской правде» [12] Слово «правда» в названии печатного органа «Русская правда» в данном случае можно понимать и в значении «истина», и в значении «правосудие». (Пестель — не Марат, а «Русская правда» — не «Друг народа». Это не газета, а конституционный проект Пестеля. — Прим. пер.) сеяли зерна русского деспотического социализма. Эти молодые люди представляли собой, как подчеркивал Бакунин, «просвещенные и привилегированные классы» России, но их стремление к либеральным реформам и героизм не могли компенсировать собой отсутствие программы, необходимой для завоевания поддержки в обществе. Впрочем, главная причина их провала — и тут Россия изменяет своим традициям — в том, что они столкнулись не со слабым монархом, безучастно наблюдавшим за своим смещением, а с сопротивлением Николая I, твердость которого возвещала о наступлении эры «железных лет», продолжавшихся три следующих десятилетия.

Безжалостным репрессиям подверглись заговорщики, обвинявшиеся в трех основных преступлениях: покушение на цареубийство, революция и подстрекательство к мятежу. Декабристы, приговоренные к смерти или к сибирской ссылке, заслужили ореол мучеников, достойных подражания, в то время как Николай I стал «абсолютным самодержцем». Это, собственно, вполне устраивало царя, для которого превыше всего были авторитет государя и безопасность государства. Сохранение порядка важнее реформ. Единственным авторитетом для него был его собственный. И утверждая единоличную власть он учреждает Собственную Его Императорского Величества канцелярию, III отделение которой наряду с Корпусом жандармов становится основным инструментом обеспечения государственной безопасности [13] Собственная Е.И.В. канцелярия появилась еще при Павле, задолго до Николая I, создавшего в 1826 г. в ее составе III отделение, исполнительным органом которого стал Корпус жандармов. — Прим. пер. . Начальник III отделения был правой рукой государя, вторым человеком в государстве, живым воплощением системы надзора за всем, что происходило в стране.