Элен Каррер д’Анкосс - Александр II. Весна России

Кроме того, новый наследник весьма рано поставил на повестку дня неожиданный для своих родителей вопрос. С самого рождения Николая Александр, завороженный различными дарованиями своего брата, следовал за ним повсюду и принимал его вкусы и привычки за свои собственные. Возможно, именно это чувство обожания объясняет тот факт, что он влюбился в невесту своего брата после смерти последнего, а может быть, еще раньше, когда перспективы ее замужества стали не столь очевидны. В некотором роде Александр выступил в качестве замены рано почившего жениха и решил, что Дагмара будет царствовать рядом с ним вместо Николая. Со своей стороны, Дагмара приняла эту замену без колебаний; возможно, ей помогла настойчивость отца, короля Кристиана IX, стремившегося породниться со всеми царствующими фамилиями Европы. В этом смысле неудивительно, что он получил прозвище «тесть Европы». Неужели же смерть Николая должна была лишить его возможности войти в союз с высокочтимой семьей Романовых? В свою очередь Александр заявил о своих намерениях отцу, умоляя его благословить скорейшее заключение брака. Огорченный подобным проявлением непочтительности к памяти почившего наследника, Александр II настоял на необходимости повременить, как того требовали правила приличия. Бракосочетание было перенесено на следующую осень. Датская принцесса перешла в православие и под новым именем Марии Федоровны стала супругой нового наследника.

Эта хрупкая девушка, очаровательная, живая, веселая, открытая, завоевала расположение двора. Ее общительный характер, ее веселость компенсировали тяжеловесность и недостаток общительности Александра III. Тем не менее их безмятежное счастье длилось до смерти того, кому с 1881 г. суждено было стать императором Александром III. Чтобы оправдать бракосочетание, по-прежнему представлявшееся окружающим странным, царская фамилия распустила слух о том, что именно Николай, лежа на смертном одре, соединил руки младшего брата и своей невесты, которую он оставлял здесь на земле, и тем самым выразил пожелание, чтобы этот союз был заключен. Правда это или нет, но легенда прижилась. Лишь неутешная императрица продолжала холодно относиться к своей невестке, которая вскоре смогла завоевать любовь всего императорского двора.

Таким образом, помимо смены наследников постепенно происходила смена правящих монархов, несмотря на то, что императрица Мария Александровна на тот момент была в здравии. Однако она никак не могла справиться с отчаянием, вызванным смертью ее любимого ребенка. Здоровье ее стремительно ухудшалось. Она была истощена после рождения нескольких детей. У нее также начали проявляться признаки болезни века — туберкулеза. Начало болезни совпало с концом счастливой личной жизни императрицы. Конечно, император на протяжении многих лет выказывал признаки непостоянства, однако до начала 1860-х гг. это проявлялось эпизодически, в виде знаков внимания, оказываемых некой благовоспитанной девушке, без каких бы то ни было последствий — по крайней мере, так говорили в обществе.

В 1861 г. брат императора, великий князь Константин, отмечает в дневнике, что можно наблюдать, как Александр II прогуливается в парке своей императорской резиденции в сопровождении княжны Александры Долгорукой. Император позволил себе в качестве оправдания сослаться на интерес, проявляемый девушкой к аграрной реформе, и моральную поддержку, которую она ему оказывала в этом вопросе на фоне более сдержанной реакции придворных. Если только подобная идиллия и существовала, она длилась до 1865 г. Слухи распространялись в окружении императрицы, что очевидным образом ее задевало и вкупе с ухудшающимся состоянием здоровья в скором времени заставили покинуть монарха и отправиться на лечение на Лазурный берег или водные курорты Германии, время от времени возвращаясь в Россию, суровый климат которой подтачивал ее здоровье, и находя утешение в религии и активной благотворительности.

Еще до смерти наследника, в отношениях императорской четы не все было благополучно; но это трагическое событие, вместе с прибытием принцессы Дагмары ко двору, способствовало тому, что императрица окончательно отстранилась от супруга и светской жизни. Салон Марии Александровны, собиравший за несколько лет до этого толпы придворных, где до поздней ночи продолжались карточные игры, оживленные разговоры и концерты, постепенно приходил в запустение. Несомненно, императрица, женщина со вкусом, по-прежнему собирала вокруг себя представителей ближнего круга, таких как поэт П. А. Вяземский, но темы для разговоров отныне выбирались серьезные. Жадная до развлечений молодежь группировалась вокруг «малого двора» великой княгини Марии Федоровны и радость окончательно покинула сердце императрицы.

Будучи зрелым 45-летним мужчиной, император сохранял образ внимательного мужа. Но за этим фасадом происходили глубокие перемены, причиной которых, вероятно, во многом стала смерть сына. В Смольном институте, где воспитывались девушки из знатных фамилий, случай однажды свел его с совсем молоденькой девушкой, едва достигшей совершеннолетия, Екатериной Долгорукой. По странной случайности она носила ту же фамилию, что и девушка, некогда бывшая императорской фавориткой. К тому же она принадлежала к тому самому роду, что и князья Долгоруковы, только к другому его, более древнему, ответвлению. Она носила то же имя, что и другая Екатерина Долгорукая, которая в XVIII в. была невестой юного царя Петра II, умершего в 16-летнем возрасте накануне свадьбы. Не было ли это предупредительным знаком? На этот раз обеспокоенность императрицы была не напрасной. Со времен той самой свадьбы, которая не состоялась в XVIII в., Долгоруковы имели репутацию амбициозных людей, мечтавших воспользоваться упущенной тогда возможностью. Ветвь фамилии, к которой принадлежала Екатерина, не слишком в этом преуспела, что являлось для императрицы дополнительной причиной для опасений. Придворные с сочувствием сообщали ей о встречах между стареющим монархом, замкнутым в себе и имевшим очевидные признаки нездоровья, и совсем юной девушкой. Их прогулки в парках столицы и Царском Селе учащались, а вместе с ними росло любопытство и множились сплетни. Император менялся на глазах. Из человека, пребывавшего с апреля 1865 г. в подавленном состоянии, обидчивого, апатичного, проявлявшего мало интереса к государственным делам и ведущего невеселые разговоры о людской неблагодарности и тех сложностях, на которые наталкивались его преобразования, он за несколько месяцев превратился, если и не в энергичного молодого человека, то по крайней мере, в моложавого на вид собеседника, улыбающегося, вернувшегося к активному образу жизни, всегда готовому покинуть двор и отправиться с таинственными визитами.