Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте

Вошел горец, вопросительно посмотрел на атамана.

- Ничего, Леван, иди и затвори дверь. - Шерстев обернулся к Саше: - Когда взяли Константина?

- Вероятно, недели полторы назад, - сказала она, все еще не веря в неосведомленность атамана. У бандитов такого ранга агентура действует во многих населенных пунктах округи и, конечно, в уездном центре. Как же Шерстев проморгал арест своего единомышленника?

- Рассказывайте! - потребовал атаман.

- С Константином Петровичем мы мало знакомы. О том, что живу в одном с ним городе, узнала из письма Люси... А потом вдруг приезжает она сама.

- Кто сообщил Люсе об аресте брата?

- Как я поняла, один из сослуживцев Константина Петровича - его приятель или доброжелатель.

- Кто именно?

- Люся не назвала этого человека,

- А вам известно, где работал Константин?

- Да, он служил в ЧК.

- Об этом вы узнали тоже от Люси?

- От него самого. Мне Люся писала о брате, ему - о своей подруге, то есть обо мне. Получив письмо, он разыскал меня, помог устроиться на работу в уездный ревком. Печатала там на машинке... Для Константина Петровича всегда закладывала лишний экземпляр.

- Черт возьми! - вырвалось у Шерстева. - И вы оставили такую службу!

- Кто-то позвонил мне и сказал, чтобы я уходила, иначе буду арестована.

- Люся уже была у вас?

- Приехала за два дня до этого. Бедняжка, плакала, бегала по учреждениям - хлопотала за брата... Когда я упомянула о звонке неизвестного доброжелателя, она сказала, что догадывается, кто этот человек.

- Тот, кто написал ей письмо?

- Совершенно верно.

- Кто же он?

- Я спрашивала, но она промолчала.

- Так... Каким образом вы оказались здесь?

- Я уже говорила, что искала вас.

- Выходит, вы еще в городе знали о моем отряде? Как это удалось?

- Странный вопрос. Ведь я работала в ревкоме. А там вы хорошо известны. Для ревкома не тайна и численность вашего отряда: тысяча сабель. В последнее время стало известно и о ваших пушках.

- О батарее? - с тревогой переспросил Шерстев. - Вы уверены?

- В ревкоме считают, что у вас пять трехдюймовок. Там даже знают, сколько снарядов...

- Сколько же?

- По двадцать на ствол.

- Дела! - пробормотал атаман. Он нахмурился, закусил губу. Вести не очень приятные...

- Хочу подчеркнуть: как мне кажется, сведения поступили из отряда. Боюсь, у вас завелась гниль...

- Знают ли в ревкоме об аэроплане?

- Нет. - Саша тряхнула головой, как бы внося поправку. - Во всяком случае, мне об этом неведомо. Думаю, пока ваш аэроплан - тайна для города.

- Так, - сказал Шерстев. - А почему все-таки искали меня? Чем могу быть полезен?

Задав этот вопрос, он увидел, что собеседница сникла, уронила руки на колени. Казалось, она не знает, что ответить.

- Еще вчера, - наконец сказала Саша, - еще вчера я была уверена, что, отыскав вас, буду просить о помощи. А сейчас отчетливо вижу, в какую авантюру впуталась.

- Выражайтесь понятнее. Вас послала Люся?

- Нет. Почему-то она не любит вас...

- Но Люся знала, что вы намеревались разыскать меня?

- Да, я сказала.

- Так в чем же дело?

- Кто-то сообщил ей, что брата допрашивают по двенадцать часов кряду. Он пытается отмолчаться. Понимает, что после завершения расследования будет казнен. Вот и тянет время.

- Надеется на спасение?

- Вы бы не надеялись?

- Кто же может прийти к нему на помощь?

- Кроме вас, некому.

- Не могу, - твердо сказал Шерстев. - Ничего не добьюсь, только погублю отряд. Сунуться в город одними моими силами - безумие. Вот несколько позже...

- А что может измениться?

- Многое. Перемены наступят в самое ближайшее время... Словом, скоро мой отряд уже будет не одинок. И тогда я заставлю задрожать от ужаса этот чертов город!

- Город-то задрожит. Но к этому времени Костя Лелека будет убит. И это еще не завершение трагедии.

- Что вы имеете в виду?

- Боюсь, уйдет из жизни и Люся... Пока она суетится, на что-то надеется... Третьего дня под большим секретом сообщила мне, что готовит брату побег.

- Его можно спасти, только совершив налет на тюрьму. А побег чепуха. Представляете, как в подвалах ЧК стерегут своего бывшего сотрудника?

- То же самое говорила и я. Но она настаивала. И в конце концов убедила меня. Сейчас я верю, что побег может получиться.

- Каким образом?

- Приятель Константина Петровича, тот самый чекист, через два дня на третий дежурит в тюрьме, возглавляет смену. Обещал Люсе выпустить брата, если она сможет принять беглеца и тотчас выпроводить из города.

- За чем же остановка?

- У Константина Петровича повреждена нога. Самому ему из города не выбраться. Нужна чья-то помощь. Следовательно, побег бесполезен: с огромным трудом его вызволят из тюрьмы, а спустя час исчезновение заключенного будет обнаружено, чекисты прочешут город, отыщут беглеца, схватят его или пристрелят... И все же приятель Лелеки продолжает искать. Надеется совершить невозможное.

- Почему такая заинтересованность, настойчивость?

- Видите ли, он... неравнодушен к Люсе.

- Откуда вы знаете? Вы же не видели его!

- Это сказала Люся.

- А сама она? Тоже интересуется им?

- Не думаю. Скорее всего, нет. Но Люся так любит брата!.. Ради его спасения она может пойти на все.

- Как вы оказались в здешних местах?

- Мне надо было уйти из города... Последнюю ночь мы обе не спали. Проговорили до рассвета. Я назвала несколько сел, в которых намеревалась укрыться на первое время. Объяснила Люсе, что, по данным ревкома, в тех местах появился большой, хорошо вооруженный отряд, враждебный Советской власти. К тем селам и следует пробираться большевики туда не сунутся... Так вот, упомянув об отряде, я назвала его командира, то есть вас. Люся вскрикнула, закрыла лицо руками и расплакалась.

- Она что-нибудь сказала?

- Ничего ровным счетом. Как всегда, была сдержанна, скрытна. Поэтому я не знаю о ваших отношениях. Но мне кажется, когда-то между вами произошла размолвка.

- Почему вы так думаете?

- Думаю, и все. Разве я ошиблась? Вот видите, вы молчите!

- Люся ничего не передала для меня? - вдруг спросил Шерстев. Быть может, записку? Или на словах?..

Саша покачала головой.

С минуту они глядели друг на друга. Потом атаман встал, прошел к окну. Все, что он услышал, было убедительно. Собеседница держалась безупречно, не сфальшивила даже в мелочи. А чувство настороженности, тревоги, возникшее, как только он увидел девицу, не ослабевало. Сейчас надо было решить, как дальше вести разговор.

Вошел Леван.

- Хозяин, - сказал он, встав у распахнутой двери, - большой гость приехал!

В комнату шагнул полковник Черный. Саша сразу его узнала: у Кузьмича имелись фотографии многих бандитских главарей.

Шерстев широко улыбнулся и принял гостя в объятия. Затем обратился к Саше: