Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте

- Под его высоким покровительством?

- Он так и сказал: "Действуйте смело, дерзко. Я буду вашим ангелом-хранителем".

- Что же, не лишено интереса... Но все равно деньги он должен дать. Требуй. Покажи себя настойчивой, жадной. Такие в его среде ценятся высоко.

- Понимаю.

- Сеть кондитерских по всей Австрии... Может, кое-где и в Германии?

- Боюсь загадывать. Нужны солидные средства. Пока их нет... Конечно, со временем они бы вернулись...

- Деньги можно найти.

- Тогда стоило бы рискнуть.

- Думаю, стоит. Но я еще посоветуюсь... А пока жди.

- Я здесь уже год. Еще ничего не сделала. Это угнетает. Мне очень трудно, Кузьмич.

- Ты многое успела: прижилась, завязала важные знакомства. А спешить не следует. У тебя особое задание, и оно может быть выполнено только с началом войны. Впрочем, ты все это понимаешь не хуже меня. Обрастай связями, нащупывай людей, которые могут пригодиться. Кузьмин продолжал, как бы рассуждая вслух: - Контакт с Иостом... А где найти другую такую возможность ездить в любые районы Германии, когда только вздумается?.. - Он прикоснулся к Сашиной руке. - По некоторым признакам, нацисты готовят акцию против Чехословакии. Быть может, и против поляков. Надо быть ближе к кухне, где это заваривается.

- Ты из-за этого приехал?

- Да.

- Я должна перебираться в Германию?

- Так решено. И кое-что уже подготовлено. Но теперь это будет запасным вариантом: твой альянс с Иостом - предпочтительнее. По крайней мере, я так думаю. Но повторяю, еще посоветуюсь.

Некоторое время они молчали. Автомобиль успел объехать почти весь город и теперь вновь приближался к кладбищу.

- Как выглядит дочка? - вдруг спросила Саша. - Когда ты видел ее?

- Не смог повидать, Саша. Говорил по телефону. И с мамой тоже.

Кузьмич скосил глаза на Сашу. Вероятно, она почувствовала его взгляд, покачала головой:

- Решил, что раскисла?

- Ничего я не решил... Мы долго разговаривали, с полчаса. Я все допытывался: может, им что-нибудь требуется...

- Так они тебе и сказали!

- Верно, не сказали. Но у них все в порядке - это точно. Туда ездил наш человек. Он и взял письмо. И карточку Лолы.

Саша резко повернула голову, но встретилась с взглядом Кузьмича и сникла.

- Не мог, - угрюмо проговорил Кузьмич. - Ну, не мог, Саша. Уж очень она на тебя похожа. И снялась в пионерском галстуке. Она же и не догадывается, где ты... А на одном сложном перекрестке я вдруг почувствовал внимание к своей персоне. Вот и пришлось уничтожить письмо и карточку.

Саша вздохнула, ниже склонилась к рулю.

Фары выхватывали из темноты косые белесые штрихи. Дождь усилился. Впереди снова возникла кладбищенская стена. Саша выключила фары, нажала на тормозную педаль.

- Тебе пора, Кузьмич.

- Да. - Он приоткрыл дверцу. - В четверг здесь, в это же время. Приготовь письмо. - Он криво усмехнулся: - Авось дойдет...

Машина стала. Кузьмич прислушался.

- Тихо, - сказал он. И снова усмехнулся: - Как на кладбище.

Он вылез, прихлопнул дверцу, исчез в темноте.

Автомобиль мягко взял с места.

Прежде чем ехать домой, следовало побывать в кондитерской и взглянуть, как готовится завтрашний ассортимент.

Теперь, когда встреча с Кузьмичом состоялась, Саша мысленно вернулась к тому, что повидала в Линце. В сознании возникло стрельчатое здание ратуши и толпа перед ним. Задрав головы, обыватели глазеют на Адольфа Гитлера. Тот держит речь с большого балкона, жестикулирует - вскидывает руки к голове и потрясает кулаками; сложив ладони, выбрасывает их вперед, будто таранит воображаемого врага, поминутно срывается на крик... Из фраз, которые долетали до толпы, явствовало, что он, Гитлер, считает Линц своей второй родиной, ибо рос здесь и учился, вскормлен здешним хлебом. Что, бродя ночами по городу, он клялся его улицам и площадям возвеличить Линц, Австрию. И пусть теперь люди судят, как он сдержал свою клятву. Отныне Германия я Австрия - одно государство с единой судьбой. Им определена великая роль. Очень скоро у ног тевтонов будет весь мир.

Саша слушала Гитлера я глядела на толпу. Только что совершили насилие над страной, лишили ее государственности, а люди на площади пялятся на виновника всего этого, некоторые вроде бы даже довольны...

В эти минуты произошло то, на что она уже перестала надеяться. К балкону, с которого кричал Гитлер, протиснулась плотная молчаливая группа. В оратора полетели какие-то предметы. На перилах балкона и на стене возникли пятна, подтеки. Те, кто был вблизи, зажали нос и устремились назад, пытаясь выбраться из толпы. В толпу ринулась полиция, отряды людей со свастикой на нарукавных повязках. Началась потасовка. А Гитлер продолжал бесноваться. И рядом с ним кричал, извергая угрозы, новый Сашин знакомец - Зейсс-Инкварт.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

Два автомобиля мчались утром 15 марта 1939 года по широкой бетонной дороге, пересекавшей Саксонию с юга на север. Вчера днем они начали путешествие в Австрии и вот теперь приближались к Берлину.

Первым следовал белый "мерседес" с флажком на переднем крыле (два серебристых зигзага на черном поле), что свидетельствовало о принадлежности его владельца к нацистской элите - СС. Вторым был синий "опель-кадет".

"Мерседес" вел Йоганн Иост, одетый в военный мундир со знаками гауптштурмфюрера СС. Саша и Энрико дремали на заднем сиденье. Поначалу они ехали в своей машине, но потом Иост, которому наскучило одиночество, пригласил их к себе, а "опель" повел шофер Иоста.

Весь вчерашний день автомобилям приходилось то и дело жаться к обочине, пропуская встречные эшелоны войск, главным образом танки и колонны грузовиков с солдатами. Войска двигались в направлении границы с Чехословакией.

Иост торжественно приветствовал каждую колонну. Он весьма гордился своим новым мундиром и даже приспустил боковое стекло, чтобы лучше было видно, кто сидит за рулем "мерседеса".

- Маневры, - пояснял он спутникам, - войска отправляются на очередные маневры, только и всего.

При этом он хитро щурил глаз, давая понять, что это вовсе не маневры, а нечто чрезвычайно важное, о чем он, Иост, конечно же, осведомлен, но, увы, не волен разглашать военную тайну.

Саша и Энрико понимали, куда направлялись войска. Полгода назад правители третьего рейха принудили президента Бенеша передать Германии Судетскую область. Можно было не сомневаться, что сейчас начинается новая акция против Чехословакии.

Движение войск продолжалось и вечером. И все это время автомобильный радиоприемник, который Иост не выключал ни на минуту, доносил слова команд, обрывки каких-то диалогов. Временами врывался мужской голос, монотонно читавший длинные колонки цифр. Час от часу радиообмен нарастал, занимал весь диапазон коротких и средних волн. А на длинных волнах берлинская широковещательная станция передавала обычную информацию и симфоническую музыку.