Александр Насибов - Тайник на Эльбе

- На КП командующего армией, как мне и было приказано.

- Так. - Лыков помедлил. - Ну, а кого привезли?

- Девятнадцать человек, в том числе двух офицеров.

- Все из третьего батальона?

- Да.

- Как везли?

- Люди друг с другом не общались.

- Хорошо.

- Я забыл, товарищ генерал: среди пленных - ротный командир перебежчика Хоманна.

- Взять командира батальона не удалось?

- Десантники рассказывали: ушел в последний момент. Бежал на мотоцикле офицера связи.

- Жаль. - Лыков задумался, медленно перебирая лежавшие на столе бумаги.

- Начальнику армейской контрразведки я передал ваш приказ, товарищ генерал: немедленно докладывать, если в их руки попадут пленные из третьего батальона.

Лыков рассеянно кивнул.

- Мать звонила, - негромко сказал Рыбин.

Аскер вздрогнул.

- Что там?..

- Да все в порядке, чудак человек. Просто беспокоилась. Ну, я и сказал: не волнуйтесь, сынок ваш пребывает в добром здравии, в командировке находится, скоро вернется.

Аскер кивком поблагодарил Рыбина. Тот набросал на клочке бумаги несколько слов, пододвинул записку Керимову. Аскер прочитал: "Вечерком, как освободишься, зайди на часок ко мне домой, чайку попьем - и в шахматы. Буду ждать".

Аскер поднял голову, встретился глазами с Рыбиным, улыбнулся.

Лыков оторвался от бумаг, оглядел офицеров.

- Что-то вы замышляете, - сказал он. - А ну, выкладывайте!

Рыбин и Аскер промолчали. Лыков взял записку, просмотрел, чуть отодвинул в сторону. Тень пробежала по его лицу. У Рыбина семья была здесь, в Москве. У Аскера имелась мать, хотя и далеко отсюда. У Лыкова же не было никого. Пять лет назад он похоронил жену, а спустя два года лишился сына.

Рыбин знал это. Он понял состояние генерала.

- Может, и вы заглянете, Сергей Сергеевич? - осторожно спросил он.

- Не знаю... Не знаю, как со временем. Впрочем, почему бы и не посидеть часок втроем, а? - Лыков неожиданно улыбнулся. - А теперь о деле. - Он вдруг насупился. - Майор Керимов, вам уже известно, что данным, полученным от Отто Лисса и Георга Хоманна, придается серьезное значение. Настораживает, что показания этих двух людей, попавших к нам разными путями и на различных участках, тем не менее тождественны. Что из этого следует?

Аскер сказал:

- Можно предположить, что они говорят правду.

- Можно. - Лыков кивнул. - Вот поглядите, это выборка из показаний перебежчика Хоманна. Глядите: Гамбург, затем городок, расположенный выше по течению Эльбы, на правом берегу - Остбург. Далее - район западнее Остбурга, на берегу реки, в хвойном лесу. Теперь показания агента Лисса. И здесь - Гамбург, затем Остбург и в заключение лес, берег Эльбы.

- Все совпадает, - задумчиво сказал Рыбин. - Они будто сговорились.

- Абсолютно все. - Аскер беспокойно потер переносицу. - Даже стальная стена в хранилище. Смотрите, и о ней говорят оба.

- Перебежчик и агент доставлены в Москву. - Лыков стукнул карандашом по столу. - Так сказать, ждут вас, майор.

- Я бы хотел сначала поработать с теми, кого привез, - сказал Аскер.

- Не возражаю. Действуйте, как найдете нужным. Только придется поторопиться. Времени в обрез. Для нас с вами нет сейчас ничего более важного, чем поиск и изъятие этих архивов.

- Понимаю. - Аскер кивнул.

- Архивы, о которых идет речь, - это, несомненно, данные об агентуре, которую немцы оставили на Востоке; документы о том, что творили фашисты на нашей земле. Ценность их колоссальна. Они должны быть в руках нашего обвинения, когда Гитлера и его шайку посадят на скамью подсудимых.

Аскер встал.

- Разрешите приступить к работе?

- Да. - Лыков тоже поднялся. - И учтите: архивы интересуют не только нас с вами. Ими занимаются разведки... м-м... некоторых государств. Поэтому торопитесь и торопитесь. Дать кого-нибудь в помощь?

- Нет, товарищ генерал, пока не надо.

Глава шестая

Истекли сутки с тех пор, как Аскер прибыл в этот затерянный в лесах Подмосковья лагерь военнопленных, где изолированно от прочих пленных и друг от друга содержались те, кого он привез с фронта. Сутки! Все это время он вел допрос. В его кабинете побывало уже около десятка бывших солдат и унтер-офицеров того самого третьего батальона, но он ни на шаг не продвинулся вперед. Все те, с кем он разговаривал, были удивительно однообразны. Да, они служили в третьем батальоне мотострелкового полка дивизии "Тейфель". За время службы были свидетелями двух чрезвычайных происшествий - самоубийства писаря Фогеля и дезертирства ефрейтора Георга Хоманна. Что собой представляет Хоманн? Обычный солдат, каких тысячи. Впрочем, он умнее многих, ибо перешел на сторону русских добровольно и может рассчитывать на лучшую долю по сравнению с той, какая ожидает их, попавших в плен. Только три недели назад Хоманн как примерный солдат побывал в краткосрочном отпуске в родном городе, а теперь приказом командира полка, который им зачитали перед строем, объявлен изменником, лишен воинского чина, всех прав и наград, подлежит поимке и расстрелу. Вот, в сущности, все, что они знают о Хоманне, ибо в батальоне служат недавно - зачислены всего три месяца назад при переформировании полка.

Аскер внимательно выслушивал пленных, задавал и другие вопросы, не имевшие отношения к Хоманну: свою заинтересованность перебежчиком он старался не выказывать.

Следователь видел - пленные охотно отвечают. Показания их примерно одинаковы. Столковаться они не могли, так как изолированы друг от друга. Значит, говорят правду.

Конечно, Аскер имел возможность допросить командира роты, в которой служил Хоманн. Но с этим он не спешил. Надо было поговорить сперва с рядовыми. Допрос солдат должен был прояснить, что представляет собой командир и как надлежит вести с ним дело.

О ротном командире лейтенанте Шульце Аскер узнал: требователен и строг, но справедлив, по пустякам не взыскивал, солдат жалел. И еще: Георг Хоманн был уволен в отпуск по ходатайству Шульца.

Аскер почувствовал, что его охватывает дрема. Он встал из-за стола, походил по кабинету, разгоняя сонливость, выкурил папиросу. В окно была видна часть территории лагеря с несколькими большими строениями для жилья. Возле одного из них группа пленных резала широкой пилой толстые березовые поленья. Другие возились у только что врытого столба, утрамбовывая вокруг него почву. Еще один пленный, нацепив "кошки", карабкался по столбу, держа в руках большой серебристый громкоговоритель.

Отворилась дверь дальнего строения. Из нее вышел немец и за ним конвоир. Это вели на допрос очередного пленного.

Аскер прошел к столу, застегнул пуговицы на воротнике гимнастерки, пригладил волосы, сел.

Вскоре в коридоре послышались шаги. Вслед за тем дверь отворилась, конвойный ввел пленного. Аскер оглядел стоявшего у порога человека, сделал знак конвоиру удалиться. Пленный - пожилой человек, коренастый и чуть кривоногий - тяжело шагнул вперед к стоявшему посреди комнаты табурету, зацепился за что-то ногой и едва не упал. Он смутился, покраснел. Оказавшись возле табурета, сесть не решился, вопросительно поглядел на советского офицера.