Алексей Борисов - Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения)

Роршейдт: Да. Я хочу по этому поводу заметить, что не смогу точно определить по страницам оригинала те цитаты, которые я буду приводить, так как я имею немецкий перевод, и это не будет соответствовать английскому оригиналу.

Председатель (перебивая): Вы можете зачитать тексты, и они будут переведены на английский язык. На какое заключение вы ссылаетесь?

Роршейдт: Я ссылаюсь на заключение, насколько я могу судить по моему переводу, от 14 ноября 1945 г., которое было подписано представителями английской, советской и американской делегаций. Разрешите мне повторить это место:

«...обвиняемый Гесс находится в таком состоянии, которое не позволяет ему полноценно защищать себя, участвовать в допросе свидетелей и понимать детали представляемых доказательств».

Председатель: Вы можете сказать, заключение какого врача вы цитируете?

Роршейдт: Речь идет об отчете, который на моем экземпляре датирован 14 ноября 1945 г. и который, очевидно, был подписан представителями советской, американской и английской делегаций. К сожалению, я не располагаю оригиналом, так как я его не получил после перевода на немецкий язык вчера вечером, и сегодня моя попытка получить оригинал не увенчалась успехом, так как у меня не было достаточно времени.

Председатель: Английский обвинитель имеет копию? Вы можете нам сказать, какой это отчет?

Сэр Дэвид Максуэлл-Файф [202] Заместитель Главного обвинителя от Великобритании на Нюрнбергском процессе. : Я нахожусь в таком же затруднении, как Ваша честь. У меня заключение из четырех медицинских отчетов. Документ в целом называется «Приказ». Там сказано: «К сему прилагаются копии четырех медицинских отчетов. Один отчет подписан тремя английскими врачами 19 ноября, второй — тремя советскими врачами 17 ноября, затем еще есть отчет трех советских врачей и одного французского 16 ноября. Это все отчеты, которые имеются в моем распоряжении.

Председатель: Хорошо. Я не знаю, на какой из этих отчетов ссылается защитник.

Файф: У защитника фон Роршейдта какой-то неподписанный документ от 14 ноября.

Председатель: Д-р Роршейдт, у вас есть четыре заключения, которые сейчас находятся перед нами? Я назову их для вас: первое, которое у меня имеется, это от 19 ноября 1945 г., подписанное лордом Мораном, д-ром Ризом и д-ром Риддохом. Это у вас есть? Это — английское заключение.

Роршейдт: Господа судьи, этот отчет у меня только в немецком переводе, а не в оригинале.

Председатель: Ну, если у вас имеется немецкий перевод, этого вполне достаточно.

Затем — второй отчет от 20 ноября 1945 г., подписанный д-ром Дэле, д-ром Ноланом Льюисом, д-ром Камероном и полковником Паулем Шредером. Это у вас есть?

Роршейдт: Так точно.

Председатель: Я перечислил два отчета. Затем следующий документ — третий, датированный 16 ноября и подписанный тремя советскими врачами и одним французским — д-ром Дэле. Это у вас имеется? Дата этого документа 16 ноября.

Кроме того, имеется еще один отчет от 17 ноября, подписанный только тремя советскими врачами без французского врача.

Теперь скажите, на какие части этих документов вы будете ссылаться? Имеется еще один отчет, подписанный двумя английскими врачами. Это фактически то же самое, что и тот документ, на который я уже сослался. Но этот отчет не подписан лордом Мораном. Он датирован 19 ноября.

Роршейдт: Да.

Господа судьи! Я хочу так изложить суть дела, чтоб сократить время. Я лично стою на той точке зрения, что все эти заключения совпадают и могут быть сформулированы таким образом, что способность обвиняемого Гесса защищать себя, вступать в переговоры со свидетелями и разбираться в деталях представляемых доказательств не может быть полностью признана. Если это не буквально так, то по смыслу это соответствует тому, что я сейчас говорил.

Если исходить из того, что все заключения сходятся в том, что обвиняемый Гесс не имеет возможности полноценно защищать себя, то я, с точки зрения защитника, высказываю убеждение, что вообще этим самым его участие в разборе дела в настоящее время становится невозможным. То, что он не может защищать себя полноценно, и то, что признано всеми экспертами, то есть то, что он страдает умственным дефектом — амнезией, и исходя из того, что все эти заключения сводятся так или иначе к тому, что он душевно неполноценен, — все это говорит за то, что его не следует рассматривать как лицо, которое может сейчас принять участие в данном процессе.

Я стою на той точке зрения, что смысл формулировки заключения экспертизы сводится к тому, что «нормальная защита не может быть осуществлена в состоянии амнезии (потери памяти)». Заключение далее говорит о том, что обвиняемый Гесс не является душевнобольным, но, я думаю, что это не имеет такого значения в данный момент, потому что из этого же заключения явствует, что вопрос о защите обвиняемого и вообще вопрос о том, что обвиняемый может следить за всем ходом дела, ввиду его заболевания не может быть решен положительно.

Я лично думаю, и это также соответствует заключению, что обвиняемый Гесс ни в каком случае не может быть признан таким нормальным человеком, который мог бы полноценно участвовать в разборе данного дела. Насколько я знаю положение дел моего обвиняемого, я считаю, что он не в состоянии будет понять все те вопросы, которые будут ему ставиться судом, как это необходимо для его защиты, так как его память очень сильно пострадала. Он утратил память и не сможет вследствие этого восстановить ни событий, ни лиц, с которыми он ранее общался. Поэтому я считаю, что не нужно придавать значения тем высказываниям моего подзащитного, которые он делает с целью подтвердить, что он вполне способен участвовать в этом процессе. Данные медицинских заключений говорят о том, что эти его дефекты не смогут быть так быстро устранены и, я думаю, что поэтому дело Гесса должно быть приостановлено.

В данное время не установлено, на сколько эффективно то лечение, которое предлагают эксперты, и сколько времени потребуется на полное излечение обвиняемого. Эксперты обвиняют Гесса в том, что он умышленно не хочет поддаваться этому лечению. Но он уверял меня в том, что он не протестует против такого лечения, но он не хочет лечиться только потому, что считает себя вполне здоровым и что он может участвовать в процессе и без этого лечения. Так что это лечение излишне. И, кроме того, он говорит, что он вообще не являлся сторонником медицинского вмешательства. Он считает, что насильственное лечение в данный момент могло бы его сделать неспособным к дальнейшему разбору дела, чего он очень хотел бы избежать. Однако если исходить из того, что обвиняемый Гесс не может быть признан нормальным и способным для дальнейшего разбора дела и осуществления защиты, как это сказано в экспертном заключении, учитывая, далее, что лечение потребует длительного срока, я считаю, что тем самым налицо все предпосылки для отсрочки разбора его дела.