Алексей Борисов - Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения)

Эта группа офицеров разведывательной службы армий и соединений пробыла в Берлине еще несколько дней и в ряде дальнейших совещаний, в которых я не участвовал, была подробно информирована о дальнейших деталях предстоящей русской кампании.

Я допускаю, что предметом этих совещаний было уточнение смысла приказа фюрера «всеми средствами быстро и окончательно сломить всякое сопротивление на завоеванных территориях», включая организованные массовые убийства всех сопротивляющихся элементов. В противном случае, вероятно, нельзя было бы ожидать установления в течение нескольких недель того сотрудничества между действующей армией и эйнзатцгруппами, о котором ясно свидетельствуют вышеупомянутые документы. Во всяком случае, вряд ли можно сомневаться в том, что эти офицеры разведывательной службы немедленно по возвращении из Берлина самым точным образом и в полном объеме информировали о соглашении своих начальников, включая командующих группами армий и армиями, которые должны были начать наступление на Россию.

Вальтер Шелленберг

26 ноября 1945 г.

Нюрнбергский процесс в 3-х т., М.1965, т.1, с.214—218.

[Документ СССР-169]

Бушенгаген,

бывший генерал пехоты

германской армии

26.XII — 1945 г.

Из газеты «Известия» от 20 декабря 1945 г. мне стало известно, что на процессе над виновниками войны в Финляндии финский генерал Силасвуо заявил, что я — Бушенгаген, будучи полковником немецкой армии, перед началом германо-советской войны приезжал в Финляндию.

Так как это соответствует действительности и я, по поручению германского генерального штаба, несколько раз приезжал до нападения Германии на СССР в Финляндию, считаю необходимым честно и откровенно изложить историю вступления Финляндии в германо-русскую войну.

1. В конце декабря 1940 года (приблизительно 20-го числа), являясь начальником штаба германских войск в Норвегии в чине полковника, я был приглашен на длившееся несколько дней совещание начальников штабов армий в ОКХ (главное командование сухопутных сил) в Цоссене (вблизи Берлина), на котором генерал-полковник Гальдер изложил план «Барбаросса», предусматривающий нападение на Советский Союз. В тот же период в Цоссене находился начальник генерального штаба финской армии генерал Гейнрихс, который вел там переговоры с генерал-полковником Гальдером. Хотя я и не принимал в них участие, предполагаю, что они касались совместных германо-финских действий в войне Германии против СССР. Тогда же в ОКХ генерал Гейнрихс сделал доклад для высших немецких офицеров о советско-финской войне в 1939 году. В докладе он всячески восхвалял боеспособность финской армии. После совещания в Цоссене финским послом в Германии Кивимяки в помещении финского посольства на Фон-дер-Хейд-штрассе в Берлине был дан ужин, на котором присутствовали генерал Гейнрихс, финский военный атташе, полковник Кинцель из отдела «Иностранные армии — Восток», я и некоторые другие офицеры из ОКВ (верховное командование германских вооруженных сил), фамилии которых я забыл. Ужин прошел под знаком дружбы и традиционного германо-финского братства по оружию.

В декабре 1940 или январе 1941 года я вел переговоры в ОКВ с генералами Иодлем и Варлимонтом о возможном взаимодействии германских войск в Норвегии и финской армии с началом войны против СССР. Тогда был намечен план наступления на Мурманск.

2. В соответствии с этими задачами я был уполномочен ОКВ в феврале 1941 года выехать в Хельсинки для переговоров с финским генеральным штабом о совместных операциях против Советского Союза. В середине февраля 1941 года вместе с майором генерального штаба — начальником отдела Iц (разведки) германских войск в Норвегии Христианом Мюллером через Стокгольм я прибыл в Хельсинки. На аэродроме нас встретил помощник германского военного атташе и отвез в отель «Сосьете Хузет». Вечером того же дня в отеле я был принят начальником финского генштаба генералом Гейнрихсом, который от имени своего правительства вручил мне «Комтур» (командорский крест) финского ордена «Белая роза», я был очень удивлен, так как получил награду до начала своей деятельности в Финляндии. На приеме присутствовали начальники отделов финского генштаба Топола, Меландер и другие, а также германский военный атташе в Хельсинки полковник Россинг.

В последующие два-три дня в здании финского генерального штаба происходили переговоры между мной, полковником Россингом и майором Мюллером — с одной стороны и генералом Гейнрихсом, его заместителем генералом Айре и начальником оперативного отдела финского генштаба полковником Топола — с другой стороны.

Обсуждался вопрос о возможности проведения военных операции на северной и центральной части Финляндии в направлении Белого моря и Мурманска. С финской стороны была высказана полная готовность к участию в предстоящей германо-советской войне.

В заключение переговоров состоялась 8—10-дневная поездка (рекогносцировка) из Хельсинки в направлении Каяни — Хюрюнсалми — Суомусалми — Куусамо — Рованиэми — Кемиярви (Салла) — Петсамо, Рованиэми — Торнио. В этой поездке принимали участие, кроме меня и майора Мюллера, финские полковники Топола и Викла, а также помощник германского военного атташе. На участке Хюрюнсалми к нам присоединился командир финской бригады, дислоцировавшейся в этой местности, на участке Куусамо — Рованиеми, финский полковник Виламо и в районе Инари — Петсамо — финский майор Аахонен.

В перечисленных районах мне были показаны укрепленные пограничные участки, дороги, обсуждались возможности для размещения войск при нападении на Советский Союз.

В Рованиеми состоялась встреча с командующим армейским корпусом генералом финской армии Силасвуо, который в честь меня дал обед в отеле «Похьянови», где он произнес речь о финско-германском братстве по оружию. В заключительной беседе в привокзальном отеле «Торнио» подвели итог рекогносцировки было установлено, что наступление из района Куусамо в направлении Киестинки и из района Кемиярве на Кандалакшу является наиболее удобным с оперативной точки зрения, в то время как из Петсамо на Мурманск — сопряжено с большими трудностями. Мною было заявлено о необходимости дальнейших переговоров между германским и финским генштабами. Участники рекогносцировки с немецкой и финской стороны обязались хранить в строгой тайне содержание переговоров и результаты совершенной поездки.

После моего возвращения в Осло 2 или 3 марта 1941 г. материалы о поездке в Финляндию были мною обработаны и в виде оперативного доклада командования германских войск в Норвегии представлены в ОКВ. На основе этих материалов был составлен оперативный план «Голубой песец», предусматривавший нападение на Мурманскую железную дорогу из района Куусамо, Рованиеми, Петсамо. План операций в районе Киркенес — Петсамо был назван «Северный олень», по району Рованиеми «Чернобурая лисица».