Александр Некрич - 1941, 22 июня

Летом 1939 года, т. е. уже во время ведущихся переговоров с Великобританией и Францией о взаимной помощи на случай германской агрессии, Главный Военный совет Красной Армии рассмотрел подготовленный Генштабом план военных действий против Финляндии. Он был доложен начальником Генштаба Шапошниковым. Хотя и признавалась возможность прямой поддержки Финляндии со стороны Германии, Великобритании, Франции, а также скандинавских государств, не по этой причине план был отвергнут Сталиным, а из-за переоценки трудностей войны Генштабом. Новый план был разработан только что освобожденным из тюрьмы командующим Ленинградским военным округом К.А. Мерецковым. План был рассчитан на первоначальный удар и разгром финской армии в течение двух-трех недель. Это был своего рода план советского блицкрига. В основе лежал фактор внезапности и высокомерного пренебрежения потенциальными возможностями противника, подобно тому, как это было в германских расчетах войны против СССР.

В то время как разрабатывался план войны против Финляндии (это продолжалось пять месяцев), Советский Союз оказывал на Финляндию непрерывный дипломатический нажим, выдвигая все новые и новые требования, каждое из которых означало не только передачу Советскому Союзу в виде обмена части финской территории, не только сдачу в аренду другой части территории для строительства там советских военных баз, но также и разоружение финской оборонительной полосы на Карельском перешейке («линия Маннергейма»), что полностью передавало судьбу Финляндии в руки могучего южного соседа. Между тем Советский Союз прикрывал этими дипломатическими маневрами подготовку к войне, или, как пишет теперь нынешний начальник Генштаба генерал армии М. Моисеев, «спешно проводились завершающие военно-подготовительные мероприятия». Советский историк Виктор Холодковский, без всякого сомнения, самый компетентный в стране эксперт по истории и политике Финляндии и советско-финляндским отношениям, приводит в одной из своих недавних статей слова Кекконена, в ту пору министра в правительстве Каяндера, отклонившего советские требования: «Мы знали, что уступка требуемой территории означала бы смертельную брешь в системе обороны страны. И мы могли предполагать, что означала бы такая брешь при наличии такого соседа, как Россия».

В СССР началась психологическая подготовка к войне против Финляндии. Тон задал нарком иностранных дел В.М. Молотов, выступивший с длинной речью в Верховном Совете СССР 31 октября 1939 года. В ней он признал, между прочим, что Финляндии было предложено разоружить ее укрепленные районы, что, по мнению Молотова, соответствовало интересам Финляндии. Сами финны почему-то так не думали. Что побуждало советское руководство вести столь упорную политику давления на маленький финский народ? Уверенность в праве силы, своей незаурядности; а главное – это было безопасно, так как Финляндия отошла по соглашению с нацистской Германией в сферу советских интересов, точно так же как и Прибалтика, а Англия и Франция были поглощены собственными военными заботами. К этому времени три Прибалтийских государства уже были принуждены Советским Союзом подписать с ним договоры о взаимопомощи и позволить разместить на их территории «ограниченный контингент» советских вооруженных сил, который превратился очень скоро в неограниченное хозяйничанье на территории пока еще суверенных Прибалтийских республик.

Финляндия, естественно, войны не хотела и предпочла бы урегулировать возникшие по вине Советского Союза осложнения мирным путем, но Сталин стремился к безусловному принятию его требований. Компания запугивания финнов шла параллельно военным приготовлениям. «Правда» печатала беспрецедентно грубые по отношению к Финляндии статьи. Их тон можно было сравнить лишь с тоном советских газет во время московских процессов второй половины 30-х годов.

5 октября Финляндии были переданы следующие советские требования: обмен территории Карельского перешейка, принадлежащего финнам, на вдвое большую, но малонаселенную и неосвоенную часть территории советской Карелии; право на аренду полуострова Ханко, расположенного у входа в Финский залив, и незамерзающего порта Петсамо на полуострове Рыбачий для строительства там советских военно-морских и военно-воздушных баз. Для Финляндии принятие советских условий означало бы утрату всякой возможности защитить себя. Предложения были отклонены. Перед лицом надвигающейся военной угрозы со стороны СССР Финляндия вынужде-на была принять необходимые оборонительные меры. Даже теперь, в 1990 году, советское военное ведомство пытается возложить равную ответственность за начавшуюся войну на обе стороны.

«Финская сторона, – говорится в цитированном уже выше комментарии Министерства обороны СССР, – не только не проявила готовность к достижению каких-либо взаимоприемлемых соглашений с СССР, но…» и т.д. или «Не исчерпав всех возможностей политического урегулирования, СССР и Финляндия практически взяли курс на решение задач военным путем». То есть агрессор и его жертва ставятся на одну доску. 3 ноября 1939 года «Правда» угрожающе заявила в передовой статье: «Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что. Мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели».

Четыре советские армии развертывались тем временем на Карельском перешейке, в Восточной Карелии и Заполярье. Наконец, 26 ноября советское правительство объявило об артиллерийском обстреле советской территории в районе селения Майнила, расположенного в 800 метрах от Финской границы; были жертвы среди советских военнослужащих. СССР обвинил финнов в провокации и потребовал отвода финских войск на расстояние 25-30 км от границы, т.е. с ее линии обороны на Карельском перешейке. Финляндия, со своей стороны, предложила обоюдный отвод войск и проведение расследования на месте происшествия в соответствии с конвенцией 1928 года. Согласно свидетельству Хрущева, Сталин не сомневался, что финны перепугаются и капитулируют после того, как 28 ноября СССР в одностороннем порядке порвал договор о ненападении. Финляндия была обвинена в том, что держит под угрозой Ленинград. 30 ноября советские войска открыли военные действия. Маленький народ не испугался. Началась война.

Оказалось, что, несмотря на пятимесячные приготовления, Красная Армия к войне не готова. Неумение действовать в зимних условиях выявилось немедленно. Не помогли ни добровольцы-комсомольцы, брошенные из Москвы и Ленинграда, ни мобилизованные лыжники-спортсмены, многие из которых погибли бессмысленно и бесславно. Попытки опрокинуть Финскую армию лобовыми ударами по укреплениям линии Маннергейма обернулись кровавыми потерями. «Нашим войскам, – говорится в Комментарии Министерства обороны, – ни на одном из направлений, прежде всего на Карельском перешейке не удалось выполнить поставленной задачи».