Сергей Данилов - Гражданская война в Испании (1936 – 1939)

Тогда Негрин и большинство министров, безболезненно ускользнув из-под двойного контроля — испанских коммунистов и Тольятти, 6 марта на пассажирском самолете вылетели во Францию, туманно пообещав «продолжать борьбу из-за рубежа». Отъезд правительства лишил сторонников продолжения войны руководящего центра.

Вскоре решили покинуть страну и аккредитованные при правительстве Негрина советские офицеры во главе с Шумиловым. Сторонники Хунты сначала взяли их под стражу, затем по одному-два человека перевезли в Алжир.

Часть командиров-коммунистов во главе с полковниками Асканио и Рекальде выступила против Хунты. Другие (генерал Сиснерос, полковники Барсело, Буэно, Ортега, Энсисо и др.) бездействовали, ссылаясь сначала на отсутствие приказов премьер-министра, а затем на его бегство из Испании.

Часть командиров с членскими билетами компартии или считавшихся «близкими к партии», поддержала Касадо (генерал Миаха, полковники Алонсо, Камачо, Прада). Командиры-некоммунисты (Менендес, Морионес, Эскобар) почти поголовно перешли на сторону Хунты. Генерал Менендес повел себя достойно — он не допустил расправы над арестованными коммунистами и даже выступил посредником между ними и Хунтой.

Последовала «кровавая мартовская неделя» — беспорядочные перестрелки в Мадриде, Валенсии и их окрестностях. Армия распалась — ее части вели бои друг с другом. Население воспринимало события безразлично. Касадисты несколько раз находились в опасной ситуации (8 марта под натиском коммунистических батальонов Хунта утратила большую часть Мадрида и отсиживалась в подземелье министерства финансов), но их войска были устойчивее и постоянно пополнялись все новыми сторонниками — гражданскими губернаторами, авиационными командирами.

Политически и психологически касадисты с самого начала были в выигрышном положении. Ведь они обещали солдатам и народу мир, прекращение «разрушения Испании», а их противники — всего лишь продолжение братоубийственной войны. Серьезных боев поэтому не было, за «кровавую мартовскую неделю» с обеих сторон погибло около 100 человек.

К 14 марта сопротивление Хунте прекратилось. Ее противники частью были расстреляны на месте, большей же частью скрывались. Среди казненных без суда были коммунистические командиры и комиссары высокого ранга — командир 1-го корпуса Барсело и его комиссар Касорла (для Касорлы это было похоже на возмездие за его участие в массовых бессудных расстрелах под Мадридом в ноябре 1936 года). В то же время другие коммунисты — Каррильо и Тагуэнья при не совсем ясных обстоятельствах сумели выбраться из занятого касадистами Мадрида.

Всеобщая неразбериха позволила ускользнуть из-под стражи даже нескольким членам ЦК компартии и находившемуся с ними Тольятти, которых 7 марта без единого выстрела арестовала штурмовая гвардия провинции Аликанте. Как выяснилось только спустя 40 лет, от гибели их спасли малая известность, фальшивые документы и взятки долларовой валютой (сборник «Ленинградцы в Испании»). В конце марта они добрались до Алжира.

Тольятти позже писал, что будь при них самые известные коммунисты — вроде Листера или Модесто, всю компанию убили бы на месте. Листер и Модесто в это время вместе с Ибаррури (всю войну повторявшей на митингах «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!») при помощи бывшего командующего ВВС Сиснероса уже оказались в Тулузе. Коммунисты и их сторонники тоже проявили гуманность во время боев в Леванте, захватив Миаху, а затем отпустив его.

Без особого труда разгромив противников прекращения сопротивления, Хунта, однако, немногого достигла на прямых переговорах с националистами. Уполномоченных Касадо, дважды летавших в Бургос, каудильо и граф Хордана даже не приняли. Впрочем, Франко в середине марта 1939 года физически не мог никого принять. Когда каудильо получил достоверные сведения о расколе и развале в стане врага, он… свалился с сильнейшим гриппом.

Хунте пришлось вести переговоры с полковником Унгрией и его сотрудниками. Националисты подтвердили неизбежность немедленной капитуляции «без условий, без пунктов и без разговоров». Военным, «не замешанным в преступлениях», они гарантировали жизнь. Остальным жителям Республики Франко не обещал ничего. Он не уточнил, что следует понимать под преступлениями, отказался разъяснить, к какой ответственности привлечет виновных — к коллективной или только к индивидуальной.

Каудильо пошел на микроскопические уступки: он не возражал против выезда за рубеж на иностранных пароходах граждан, имеющих британские или французские визы. Он согласился также на беспрепятственный отъезд сторонников Хунты через два небольших левантийских порта — Аликанте и Гандию, запретив в то же время любую эвакуацию через гораздо лучше оборудованные гавани Валенсии и Картахены.

Касадо и Миаха не сразу приняли условия победителей. Хунта даже осмелилась критиковать по радио неуступчивость Франко и провозгласить: «Испанский народ не выпустит из рук оружия, пока не получит гарантий мира без преступлений… Война продолжается и будет продолжаться». Тогда 26 марта националисты перешли в наступление в Андалузии, и фронт в одно мгновение рухнул.

Республиканские солдаты толпами покидали позиции, местами они вывешивали белые флаги. За день националисты без борьбы заняли Пособланко (под которым потерпели двумя годами раньше унизительное поражение) и взяли почти 30 000 пленных. Утром 27 марта они атаковали на Толедском направлении и беспрепятственно двинулись по долине реки Тахо в глубь Кастилии. Боев больше не было.

Касадо поручил только что порвавшему с компартией полковнику Альфонсо Праде оформить 27 марта капитуляцию Мадрида. Командиры войсковых частей получили приказы открыть врагу фронт. На позициях в Каса-дель-Кампо началось стихийное братание противников.

Касадо и большинство его приверженцев покинули столицу и выехали в Левант. Первым бежал Миаха, который еще в феврале получил у британского консула въездную визу. Всюду уезжавшие касадисты встречали одно и то же зрелище — массы стремившихся к Средиземному морю беженцев, сотни солдат без строя, без оружия и без командиров, разбредавшихся по домам…

В полупустом Мадриде остались только два участника заговора — штатский философ-социалист Бестейро и кадровый военный Матальяна. Оба они сделали это вполне сознательно. Очень скоро их взяли под стражу.

28 марта 1939 года националистические войска через Каса-дель-Кампо и Университский городок вступили в Мадрид. Для вступления в столицу высшее командование националистов избрало войска генерала Эспиносы де лос Монтеро, который в начале войны должен был скрываться в республиканском тылу от расправы и позже был обменен.