А Немировский - Слоны Ганнибала

- После этого ты отправляешь слона в войско? - спросил Ганнибал.

Индиец улыбнулся:

- Главное впереди. Это новобранец. Из него я сделаю воина. Я должен научить его исходной стойке и поворотам, бою в открытом поле с пехотой и конницей, сражению с вражескими слонами, нападению на неприятельский лагерь. Все это предписывает в "Артхашастре" министр великого Чандрагупты - Каутилья ["Артхашастра", или "Наука политики", - замечательный памятник древнеиндийской литературы, приписываемый министру Чандрагупты (321-297 годы до н.э.) Каутилье; среди многочисленных предписаний военного и политического порядка "Артхашастра" содержит подробные указания о приручении слонов и их обучении].

- Не тот ли это Чандрагупта, с которым воевал Селевк Победитель? [Селевк Победитель - один из полководцев Александра Македонского, основатель могущественной державы Селевкидов; был разбит Чандрагуптой и уступил ему восточные области своей державы] - спросил Ганнибал, вспоминая свои занятия с Созилом.

- Да, тот самый, который разбил Селевка, а потом стал его тестем и дал приданое за дочерью пятьсот боевых слонов.

Тут же рядом, у треугольника, стояла слониха со слоненком. Видимо, она должна была сменить слона.

- А этих вы тоже учите? - спросил Масинисса, показывая на слоненка.

- Викка! [викка - на санскрите, языке древних индийцев, "сосунок"] Индиец пренебрежительно махнул рукой. - У нас их ловят для забавы. Только с двадцати лет слон пригоден для дела, а лучшим считается сорокалетний. Впрочем, из малышей тоже получаются отличные бойцы, если не пожалеть времени для их обучения. Вожак моего стада Сур был пойман виккой и подарен сирийскому царю Антиоху. Но сирийцы не умеют приручать слонов, и царь поручил Сура мне. С тех пор мы с Суром друзья. Сейчас ему лет двадцать.

- А сколько лет тому, что в треугольнике? - спросил Ганнибал.

- Тридцать. Он в расцвете сил. Видишь, какие у него блестящие бока и ровная поясница. Спина по форме похожа на сосуд дрони. В таком деревянном сосуде на моей родине хранят воду. Этот дикарь будет хорошим воином.

- А бывают слоны, которые не смиряются?

- Да. С ними мы поступаем иначе.

Взяв Ганнибала за руку, индиец повел его к другой стороне загона. В самом его углу он увидел слона, привязанного толстыми канатами к столбам. Слон прилагал все усилия, чтобы освободиться. Столбы были глубоко врыты в землю. Чем больше напрягался слон, тем глубже врезались канаты в его тело. Пленник жалобно ревел, словно призывая на помощь все стадо. Но другие слоны равнодушно лежали на земле, не обращая никакого внимания на этот призыв.

Видимо, не так уже сообразительны эти животные, если они не могут помочь своему собрату. Значит, лучше иметь дело со слонами, чем с наемниками: слоны не могут сговориться и поднять мятеж.

Увлеченный своими мыслями и новым для себя зрелищем, Ганнибал на время забыл о Масиниссе! Тем неожиданнее для него был порыв юного нумидийца. Юноша бросился к столбам и ударом меча обрубил один из канатов.

- Ненавижу! - шептал Масинисса, глядя в упор на Ганнибал. - Всех ненавижу, всех! Слоны лучше вас. Они выросли свободными. Они никому не причиняют зла. Они мирно пасутся в наших степях. У вас, карфагенян, много серебра, но мало совести. Вам недостаточно наемников - вы хотите превратить этих кротких животных в убийц.

В этот же день Ганнибал и Масинисса покинули "царство Рихада". Ганнибал не мог подвергать риску и испытаниям дружбу с юным нумидийцем. В гневе Масинисса высказал о карфагенянах то, что, наверно, говорят между собой его соплеменники. "Для них мы всегда останемся пришельцами, чужаками", - думал Ганнибал.

СОФОНИБА

Карфаген ошеломил Масиниссу. Да и не только варвара мог поразить великий город. Каждого, кто первые в него попадал, изумляло великолепие храмов, гордо поднявших к небу свои купола, множество высоких домов, многолюдность улиц и площадей. Наверно, на одном лишь базаре у гавани больше людей, чем в целом племени. И эти люди не стоят на одном месте, а словно исполняют какой-то диковинный танец. Их голоса сливаются с мычанием, ржанием, блеянием, ревом.

Масинисса долго не мог привыкнуть к сутолоке и кипучему ритму огромного города. Он чувствовал себя здесь как в ловушке. Он наталкивался на прохожих или прохожие наталкивались на него. Однажды, когда он остановился посреди улицы, чтобы сосчитать, сколько у дома этажей, на него наехали ослы торговца глиняной посудой. Сосуды попадали на мостовую и разбились вдребезги! Сразу же собралась шумливая толпа зевак. Разъяренный торговец схватил оторопевшего Масиниссу и тряс его, как грушу. Подоспевший Ганнибал спас своего друга, заплатив стоимость товара.

Ганнибал показал Масиниссе свой родной город.

Они посетили городскую цитадель Бирсу. Впрочем, юного варвара больше поразила не толщина ее стен, не каменная лестница, ведущая к храму Эшмуна, а легенда о царице Дидоне, создавшей эту древнейшую часть города.

- Хитра же она была, ваша Дидона! - удивлялся он. - Купила столько земли, сколько можно покрыть шкурой быка, а потом разрезала шкуру на узкие полоски и захватила весь этот холм.

Масиниссу нельзя было оторвать от кораблей. Они казались ему огромными крылатыми чудовищами, из сказок и песен своего племени.

- Идем отсюда, - сказал он Ганнибалу, когда тот привел его в храм Господина города, Мелькарта, и показал статую, которой приносят человеческие жертвы. - У вас хитрые цари и жестокие боги.

Прошло не более недели, и Масинисса, как казалось Ганнибалу, немного освоился с суетой городской жизни. Он ходил по тротуарам, не натыкаясь на прохожих. Слыша вопли избиваемых рабов, не бросался в дом, чтобы за них заступиться, не выпускал на базаре из клеток певчих птиц, не заплатив за них денег.

Ганнибал стал отпускать Масиниссу одного.

Из прогулок по городу Масинисса стал возвращаться поздно. У него было удовлетворенное лицо и сияющий взгляд.

- Тебе нравится наш город? - спрашивал Ганнибал, радуясь хорошему настроению своего подопечного.

- Мне никогда не было так хорошо, как сейчас, - отвечал нумидиец.

Однажды, это было после полудня, Масинисса вернулся без своей войлочной шляпы, в разорванной тунике.

- Что с тобой, Масинисса? - удивленно воскликнул Ганнибал. - Где ты был? Тебя искусали собаки?

Юноша яростно сверкнул глазами.

- Да, собаки, карфагенские псы! О, я им еще покажу! Я им заткну глотки.

- Успокойся, расскажи по порядку, кто и почему тебя оскорбил.

Нумидиец взглянул в глаза Ганнибалу, и тот прочел в них такую грусть, что первым его порывом было обнять юношу, попавшего в какую-то беду.

Масинисса говорил торопливо, сбивчиво, вскакивал и снова бросался на ковер, хватаясь руками то за голову, то за грудь.