Татьяна Павлова - Закон свободы: Повесть о Джерарде Уинстэнли

Что-то будет, нет, право, что-то будет!

Генри стоял у дверей Вестминстера в этот предутренний час, и все существо его было исполнено горячего, напряженного ожидания. Он ждал с почти детским нетерпением великих и грозных событий — сейчас, быстрее, сию минуту! И отдаленный дробный топот копыт, который внезапно донесся до его слуха, не удивил его, не испугал, а лишь заставил сжаться в готовности каждый мускул.

Отряд всадников с факелами показался из-за готического выступа стены, Генри на всякий случай взял на караул. И мысленно похвалил себя: он узнал майор-генерала Скиппона, начальника лондонского ополчения, своего командира. Генерал подъехал вплотную, вгляделся и махнул рукой:

— Лейтенант Годфилд, приказываю вам оставить пост. Армия берет на себя охрану парламента. — Он наклонился чуть ниже, голос его потеплел. — Идите, отсыпайтесь. Сюда идут солдаты.

— Но генерал! — Генри сделал шаг вперед, горло перехватило от обиды. — Как же я могу… Я должен видеть. Дозвольте остаться!

— Я говорю вам, сюда идет Армия! — Скиппон повысил голос, глубокие морщины при свете факелов проступали особенно резко. — Что сейчас наша милиция! Армия вступила в дело, вы понимаете? Приказываю вам сняться! Я сейчас поворочу назад вашу смену.

Генри так страстно желал остаться, так стремился к этому! Он зашептал горячо и просительно:

— Генерал, я прошу вас, очень прошу… Дозвольте мне хоть одним глазком посмотреть. Не как солдату милиции, а просто как человеку. Как я могу уйти, когда… когда… — голос его прервался, ему почудилось, что суровые черты Скиппона смягчились.

— Идите к дверям палаты общин, — тихо сказал он, пригнувшись к холке коня. — Станьте там в сторонке на лестнице и наблюдайте. Кто знает, может быть, это утро войдет в историю.

Он пришпорил коня и поскакал впереди своих ополченцев к следующему посту, а Генри, вдруг почувствовав себя свободным и одиноким, быстрыми шагами обогнул угол, пересек по стриженой мерзлой траве лужайку и свернул за следующий выступ.

То, что он увидел, наполнило его грудь еще большим волнением. Вспыхивающие в свете факелов каски пехоты плотным строем сомкнулись у главных дверей парламента. Поднятые мушкетные стволы и пики щетинились, зажженные фитили и костры зловеще отражались в доспехах. Эскадроны кавалерии охраняли подступы к палате снаружи, отдельные группы всадников передвигались сомкнутым строем. Слышался топот копыт, звуки шагов по каменным ступеням, изредка выкрики команды. Генри стал пробираться за спинами солдат к широкому порталу двери, держась поближе к стене и неслышно ступая. Его не заметили. Он встал совсем близко от входа и начал смотреть.

Солдаты двумя шеренгами стояли у двери, и нижний зал, вероятно, тоже был заполнен ими. Внезапно с внешней стороны произошло движение, шеренги войск расступились и пропустили запряженную четверкой карету.

В тот же миг ударил колокол башенных часов. Утро настало, депутаты должны были скоро занять свои места в парламенте.

Из кареты вышли двое в штатском платье и прошли к дверям. Их пропустили. Подъехала вторая карета, за ней еще две. Депутаты прибывали, солдаты теснились, чтобы дать им пройти. Генри тоже проскользнул между людьми, затесался в группу прибывших и беспрепятственно прошел через готический портал входа.

В зале было полно солдат, депутаты устремлялись к лестнице, ведущей в палату общин. На лестнице друг против друга стояли кирасиры, по одному на каждой ступеньке. Между ними депутаты толпились в неразберихе, сверху слышался шум.

— Нет! Вы не войдете! — вдруг властно сказал кто-то сверху. Генри взглянул туда из-за спин кирасиров и увидел, что на самом верху лестницы, широко расставив ноги и загораживая вход в палату, стоит высокий краснолицый человек с бумагами в руке. Из-за его плеча, поминутно заглядывая в бумаги и что-то шепча ему на ухо, выглядывает румяный улыбающийся лорд Грей. Рядом стоит растерянный служитель палаты.

— Вы не имеете права! Я член палаты и иду выполнять свой долг. Это нарушение привилегий парламента! — ступенькой ниже размахивал руками, пытаясь прорваться в зал, невысокий человек.

— А я вам говорю, вас в списках нет. Вас приказано арестовать, господин Принн! — загремел краснолицый.

— Полковник Прайд, по какому праву… Это ни на что не похоже! Я по своей воле не сделаю ни шагу назад!

— Тогда пеняйте на себя!

Краснолицый, которого назвали Прайдом и в котором Генри узнал героя Нэсби и Престона, кивнул рядом стоявшему солдату. Тот, быстро и ловко взяв Принна за плечи, развернул его и легким пинком сбросил вниз, на руки депутатов. В этой сцене было что-то непристойное, что-то оскорбительное. Солдаты громко захохотали. Генри надолго запомнил жалкую возмущенную гримасу щербатого рта и черную неровную дыру на месте уха, открытую взметнувшимися волосами.

— Позвольте, да это бог знает что такое! Так не поступают с уважаемыми людьми! Дайте я пройду и все им растолкую…

Совсем рядом с собой Генри услышал знакомый голос, солдаты захохотали опять, и он увидел земляка, пастора Платтена, который тоже старался протиснуться наверх. Лицо его было красно от возмущения, жидкие волосы растрепались.

— Спикер! Где спикер? Я должен поговорить с ним! Да пропустите же меня, я член палаты!

Ему удалось отвоевать несколько ступеней вверх, дверь в палату в этот момент раскрылась, пропуская одного из тех немногих, кому разрешено было войти, пастор простер руку и крикнул:

— Господин спикер! Неужели палата допустит, чтобы на ее глазах изгоняли ее членов! Защитите нас!

Дверь закрылась, двое солдат беззлобно, с ухмылками взяли пастора за плечи и столкнули его вниз.

Генри не видел, как его будущий зять считал ступеньки. Новый взвод солдат внезапно вклинился в толпу у лестницы, началась давка, Генри швырнуло к стене, и чей-то стальной доспех уперся прямо в залеченную Элеонорой рану. Он охнул, постарался повернуться половчее, и когда, потолкавшись среди терпко пахнущих, одетых в железную броню тел, занял более удобное положение, то увидел, что солдаты, повинуясь указаниям Прайда, вылавливают из тех, кто рвется в палату, самых упорных, окружают их и проталкивают к боковым дверям, под арест. Вот уже и Принна ведут, закрутив ему руки сзади, и двух других, и еще кого-то…

Генри нашел глазами Платтена. Пастор все еще кричал, к нему тянул руку солдат конвоя. Тогда Генри, не размышляя, рванулся вперед, протиснулся среди железных доспехов, схватил пастора за рукав и, не разбирая возмущенных протестующих возгласов, потащил его скорее к выходу.

— Что такое?.. Это вы?.. Куда вы меня? Господи, что же это… — бормотал растерянный Платтен, а Генри упорно, не выпуская рукава, волок его за собой к спасительному готическому порталу, за которым виднелись голые деревья сада.