Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

Еще более странным, чем затянувшаяся позиционная война, был хаотический беспорядок, возникший на транспорте и в снабжении. Уже в первые дни войны пассажирские поезда стали приходить с большими опозданиями, а то и вовсе выпадали из расписания. Через несколько дней после начала войны перед хлебными магазинами в Москве появились очереди. Многие продукты вообще исчезли.

«Если при «столкновении местного значения» с маленькой страной возникает такая дезорганизация, — говорили москвичи, — что же произойдет, если Советский Союз вынужден будет вести настоящую войну против большой державы?»

Эта озабоченность отражалась в шутке, которую рассказывали шепотом:

Еще ничего нет,

А уже ничего нет.

Что же будет,

Когда что‑нибудь будет?

Прошло три недели с начала войны. «Ко дню рождения Сталина война кончится» — можно было услышать вначале. Но 21 декабря — день рождения Сталина — прошел, а война все не кончалась.

Наступила весна. Ежедневно на первой странице «Правды», в левом нижнем углу, мы читали сводку Ленинградского военного округа. В ней говорилось лишь о взятии «укрепленных точек». Названия населенных пунктов не упоминались, ибо населенные пункты давно уже не брались.

Хотя война и была непопулярна, большинство моих друзей верило в то, что она будет доведена до победного конца. Ведь, существовало, в конце концов, новое финское «народное правительство», а члены официального финского правительства считались «убийцами», «бандитами» и «фашистами». Поэтому казалось невероятным, что Советский Союз может с этим правительством вести какие‑нибудь переговоры.

Каково же было наше недоумение, когда 12 марта 1940 года был внезапно заключен мирный договор с Финляндией. По этому договору Советский Союз получил Карельский перешеек и город Выборг, в некоторых других местах граница была слегка изменена в пользу Советского Союза. Наконец, Советский Союз получил в аренду полуостров Ханко. Но эти результаты не оправдали первоначальных ожиданий.

Мирный договор был заключен с теми самыми финскими вождями, которые еще недавно считались «зарвавшимися авантюристами»! Снова были созваны повсюду митинги, на которых окончание войны приводилось как доказательство миролюбивой политики Советского Союза и его вождя Сталина. Как обычно, в конце собрания объявлялось, что докладчик готов отвечать на вопросы. На этот раз вопросы были.

— Мне непонятно, товарищ докладчик, — услышал я голос одного студента. — Уже несколько месяцев существует финское народное правительство. В договоре оно не упоминается. Что же с ним?

Докладчик был явно смущен.

— На этот вопрос я в настоящий момент ответить не могу. В официальных заявлениях об этом ничего не говорится, но я уверен, что наше советское правительство предпримет в этом отношении нужные шаги.

От знакомого, работавшего на одном из предприятий, я узнал, что вопрос этот задавался и у них. Докладчик, сам рабочий, вышел из положения куда проще:

— Ах, да, народное правительство! Куда же оно запропастилось? На собрании агитаторов нам о нем ничего не сказали!

Очевидно подобные вопросы задавались на многих собраниях, потому что через несколько дней статья в «Правде» упомянула, что в связи с советско–финским договором возникло новое положение и что народное правительство самораспустилось.

Так мимоходом была решена судьба финского «народного правительства». Война кончилась, и о нем предпочли поскорее забыть, ибо советско–финская война 1939–1940 гг. вылилась в одно из величайших политических и военных поражений Советского Союза.

Во время войны я не раз говорил с друзьями, с которыми уже во времена чисток осторожно обменивался мыслями. Они называли причины советских неудач:

— Красная армия не была подготовлена к военной кампании.

— Военные силы Финляндии были недооценены.

— Политические надежды, связанные с созданием «народного правительства», на деле не оправдались.

— В результате чисток, массовых арестов генералитета, высшего и среднего комсостава Красная армия была дезорганизована и ослаблена.

Я и сегодня убежден, что именно в этом кроются причины неудач советского военного командования в Финляндии в 1939–40 году.

Много лет спустя, уже на Западе, мне довелось услышать мнение, что Советский Союз намеренно вел войну в Финляндии вяло, чтобы ввести внешний мир в заблуждение и создать там впечатление собственной военной слабости. Я считаю такое мнение глубоко ошибочным. Именно тогда, после начала войны в Европе и после союза с Германией, Советский Союз, как никогда, был заинтересован в том, чтобы продемонстрировать свою силу. Более чем когда‑либо было для него важно считаться сильнейшей державой, рассматриваться равноценным партнером Германии, укреплять свою позицию единственной не принимающей участия в мировой войне страны, чтобы требовать и добиваться концессий.

Ясным признаком того, что финская война показала действительную, а не фиктивную слабость Красной армии является и ее реорганизация, начавшаяся через несколько месяцев после окончания финской войны. Не остановились даже перед тем, чтобы арестованных командиров вернуть из лагерей и вновь назначить на командные должности.

В начале мая 1940 года Ворошилов, много лет бывший наркомом обороны, был смещен. Его место занял маршал Тимошенко.

Для высшего командного состава армии и флота были вскоре введены новые воинские звания. В начале июля были усилены меры наказания за дезертирство и самовольную отлучку, строже стали следить за обязательным отданием чести, было введено новое положение о жалобах и арестах.

Наконец, осенью 1940 года, существовавший с 1925 года воинский устав был заменен новым, более строгим. В нем особо подчеркивалась необходимость безоговорочного исполнения приказов начальников. Неисполнение приказов приравнивалось к преступлению.

Период от весны до осени 1940 года был, однако, знаменателен не только реорганизацией Красной армии. Это было также периодом усиленного подчеркивания дружбы с национал–социалистической Германией.

Сенсация, произведенная пактом о ненападении от 23 августа 1939 года и договором о дружбе от 28 сентября, постепенно забылась. Жители Советского Союза, а в их числе и я, привыкли к «новым обстоятельствам». Мы уже считали отсутствие антифашистских фильмов и книг за нечто само собой разумеющееся. Постоянно повторялось, что Советский Союз сумел, благодаря своей гениальной мирной политике, остаться вне конфликта. Более или менее открыто говорилось даже о том, что война между западными державами, с одной стороны, и гитлеровской Германией и Италией, с другой, может принести Советскому Союзу только пользу. Распространялись анекдоты и каламбуры, иллюстрировавшие то блестящее положение, в которой находился Советский Союз, единственная великая держава, не участвующая в войне.