Зураб Авалов - Присоединение Грузии к России

В 1801 г. именно Зубовы были противниками сохранения за Грузией самостоятельности под протекторатом России!

Хорасан (провинция эта ныне граничит с нашей Закаспийской областью и с Афганистаном) и его столица, священный город Мешед, за все время, что Персия не имела шаха, т. е. с 1747 г., нахо-

Бутков. Т. II, с. 426. См. грузинский перевод этого фирмана у Цагарели, т. II, № 117. Начинается он словами: «Повеление нашего величества таково: высочайший вали Грузии Эрекле-хан!» и т. д. Между прочим, по мнению шаха, призвание русских издавна заключалось в торговле сукном и кумачом, а никак не в воинских подвигах (!). «Как только эти русские узнали, что наши счастливые знамена двинулись сюда, они тотчас же вернулись в свою скверную землю». Далее говорится о высоком положении, которое принадлежит Ираклию в Иране, и что «по отношению к тебе в сердце нашем ничего не было, кроме милости и добра. А то, что тогда случилось (разорение Тифлиса), — от тебя произошло», и т. д. В конце приглашение «стать на путь службы» и явиться за получением милостей лично или прислать одного из сыновей. В противном случае пусть не пеняет.

При заключении Ясского мирного трактата с Турцией (29 декабря 1791 г.) русские уполномоченные добивались того, чтобы Порта взяла на себя обязательство отвечать за грабежи, чинимые лезгинами в Грузии. Добиться этого, однако, они не добились. Но на этот раз грузины были «внесены» в трактат. Именно в ст. V постановлено: «…блистательная Порта обещает подтвердить вновь издаваемым фирманом данный прежде, чтоб Ахалцихский губернатор, пограничные начальники и прочие отныне ни тайно, ни явно, ни под каким видом не оскорбляли и не беспокоили земель и жителей, владеемых царем Карталинским, о чем и отправить… со строжайшим прощением и подтверждением указы». П. С. 3. № 17, 008. См. благодарственное письмо Ираклия во II томе «Грамот» Цагарели, № 83.

Впрочем, как замечено было в Государственном совете в 1801 г., императрица Екатерина «в случаях нередких покушений горцев на пределы наши иногда до крайности доводила настояния свои у Порты; хищничества же лезгин и турков в Грузии большею частью оставляемы были без всякого внимания». Архив Государств. совета, т. III, ч. 2-я, с. 1203, прим.

П. С. З. № 16, 567.

См. представление Гарсевана Чавчавадзе имп. Павлу 31 дек. 1797 г. Цагарели. Т II, Грузинск. тексты, № 126. «Представление» это написано под впечатлением неизбежно надвигавшейся кончины Ираклия. Действительно, уже через 12 дней, вся Грузия, как один человек, оплакивала смерть царя-патриота.

Между прочим, читаем в этом «представлении» следующее: «Угодно ли тебе, самодержавный и великий государь, соблюдать трактат в его первоначальной силе и угодно ли, согласно вытекающим из трактата обязательствам, оказать царю моему, находящемуся в стесненном положении, обещанную помощь? Или по каким-нибудь причинам это пока неисполнимо? Великий Государь, удостой вывести меня из неизвестности, дай Всемилостивейший ответ на ожидания всей Грузии, чтобы Его Высочество царь, государь мой, и народ его, пребывающие до сих пор, как и я, в неизвестности, соблюдением трактата и клятвой в верности В. В. не были бы доведены до полного уничтожения».

Размеры очерка не позволяют нам останавливаться на подробностях. Отметим лишь следующую просьбу грузинского полномочного: пусть прикажут пограничным начальникам не препятствовать найму на грузинскую службу черкесов. В первую половину царствования Ираклия он неоднократно и успешно пользовался услугами кабардинских владетелей, издавна дружественных Грузии. Позже русское правительство ставило помехи этому (примеры можно найти в «Мат.» Буткова). В заключение кн. Чавчавадзе просит из внимания к последним дням престарелого царя, уже лежащего на смертном одре, из внимания к его скорбным тревогам за отечество ободрить царя, наследника, весь народ изъявлением монаршего благоволения и помощью, по трактату. «Прикажи мне теперь же ехать туда и уверить царя, возлюбленного государя моего, в твоем к нему доброжелательстве, все равно, застану ли я его в живых или вместе с другими буду оплакивать его» (с. 143–146).

В апреле 1798 г. кн. Чавчавадзе формально известил Коллегию иностр. дел о вступлении на престол Георгия. Цагарели . Т. II, № 132. Он прибавляет, что царь не прислал пока собственноручного извещения, так как обстоятельства не оставляли ему времени. Еще раньше о намерении Георгия прислать просьбу об утверждении на престоле писала имп. Павлу вдова Ираклия, царица Дария. См. письмо ее 10 марта 1798 г. (ib. № 130).

Бутков. Материалы. Т. П, с. 445–446. Впрочем, еще 30 июня 1798 г. Георгий писал имп. Павлу, что признает его «своим августейшим монархом и государем», что надеется на его покровительство, согласно трактату, что как он сам не будет оставлен Императором, так и сын его Давид и т. д. Георгий говорит, что, когда он по законному праву наследства получил престол и стал царем, то он писал об этом на Линию. Цагарели. Т. II, Грузин. тексты, № 135.

Ср. предыдущее примечание. «Формальное» ходатайство противополагается приведенному там письму Георгия от 30 июня. Ср. также письмо неизвестного из Петербурга к царю Гергию, ib. № 137. Вообще не остается сомнений, что Георгий энергично искал покровительства имп. Павла, который наконец с большим вниманием отнесся к грузинским делам.

См. грамоту Георгия кн. Чавчавадзе 11 окт. 1798 г. у Цагарели . Т. II, № 138. Одновременно царь пишет кн. Безбородке о положении вещей и замечает: «Уже второе столетие, как все наше упование — Российский В. Двор, и мы избегаем вступать в сделку с названными соседями (т. е. персиянами и турками), во 1-х, из-за христианства, в 2-х, будучи связаны присягой перед В. престолом. Мы, находясь в таком положении, никогда не имели при В. Дворе заступника и ходатая. Блаженной памяти отец наш имел великое упование на кн. Потемкина, но он нас обманывал, думая только о возвеличении своего имени, а для других ничего не делал». Георгий надеется, что Безбородко будет радеть как следует о грузинах (ib., № 141). Прошение Георгия в двух пунктах, об утверждении его на престол и о признании наследником Давида, ib., № 143.

Акты Кавк. археограф, комиссии, т. II, с. 1147. Копия с утвердительной Е. И. В. грамоты царю Грузинскому Георгию от 28 апр. 1799 г.

Из представления царя Георгия имп. Павлу, посланного одновременно с просьбой об инвеституре в октябре 1798 г., ясно видно, что вначале Георгий отнюдь не думал о чьем бы то ни было вмешательстве в дела управления; напротив, он категорически желал, чтоб русские начальники ни с кем, кроме царя, не имели дела, чтоб он мог сноситься непосредственно с Двором через своего министра, минуя пограничное начальство, во избежание волокиты (при этом он ссылается на случившееся в 1795 г.). Георгий прямо просил такого протектората, который бы навсегда избавил его от необходимости искать помощи и покровительства в другом месте , и т. д. Цагарели . Т. II, № 144. Печальный опыт принес пользу, но несколько просветленное понимание этих людей позже не могло противостоять force majeure.