Александр Зимин - Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Первый обстоятельный очерк деятельности Василия III составлен был князем М. М. Щербатовым, поместившим его в своей «Истории Российской» [17] М. М. Щербатов. История Российская (далее — Щербатов), т. IV, ч. II. СПб., 1783. . Автор для его создания привлек большой комплекс сохранившихся материалов, большей частью рукописных. Среди них — Никоновская летопись, Воскресенская летопись [18] «Типогр. 53» (ныне Государственный Исторический музей (далее — ГИМ), Синодальное собрание (далее — Синод.), № 144); ср. ПСРЛ, т. VIII. , Летописец начала царства и краткий Кириллов летописец [19] «Типогр. 55» (ныне ГИМ, Синод. № 486); ПСРЛ, т. XXIII, XXIX , Типографская летопись [20] «Типогр. 57» (ныне ГИМ, Синод. № 789); ср. ПСРЛ, т. XXIV. Издана была М. М. Щербатовым в 1784 г. (Летописец, содержащий Российскую историю от 6714 (1206) лета до 7042 (1534) лета. М., 1784). , Степенная книга [21] «Типогр. 56» (ныне ГИМ, Синод. № 358); ср. Книга Степей-ная царского родословия, содержащая историю Российскую с начала оныя до время государя, царя и великого князя Ивана Васильевича (далее — Книга Степенная), ч. 1—II. М., 1775; ПСРД, т. XXII, ч. 2. , Царственная книга [22] Царственный летописец. СПБ., 1772 (издал М. М. Щербатов). , Казанский летописец и некоторые другие [23] «Типогр. 50», «Патр. 305». Обзор летописей см.: Щербатов, т. I–II. СПб., 1901, стб. 19–24. . Из архива коллегии иностранных дел М. М. Щербатов черпал духовные, договорные грамоты великих и удельных князей, поручные бояр и крымские посольские дела. Много этих материалов он опубликовал в приложении к своей «Истории» [24] Щербатов, т. IV, ч. III. М., 1784. . Из исторических трудов XVI–XVIII вв. М. М. Щербатов использовал «Хронику» М. Стрыйковского, «Опыт» П. Рычкова [25] П. Рычков. Опыт Казанской истории. СПб., 1767. , «Ядро» A. И. Манкиева, в меньшей мере разрядные и родословные книги, списки думных чинов. Знал Щербатов также ряд работ по истории Турции (Д. К. Кантемира), Польши и других европейских стран.

Словом, в своем труде М. М. Щербатов выступал во всеоружии имевшихся в распоряжении исследователя XVIII в. источников. Общая оценка истории России первой трети XVI в. сводилась у него к характеристике деятельности Василия III. М. М. Щербатов подчеркивал, что этот великий князь «усилил Россию», «содержал себе в союзе» ближайшие к России народы, стараясь избегать войны, ибо «почитал ее всегда вредною государству». В целом же «хотя не обретем мы в нем столь блистательных качеств, каковыми отличался его родитель… однако обретаем в нем сие набожие не суеверное и на добродетели основанное, которое есть основание твердых правил мудрого правителя» [26] Щербатов, т. IV, ч. И, стр. 541–542. .

Откровенная монархическая концепция сочеталась у Щербатова с осторожной защитой привилегий аристократии. Так, прямо не осуждая заточение Василием III князя B. Д. Холмского, он замечает, что желательно было бы узнать причины этой опалы. Ведь бывали в истории случаи, когда «любимцы» государя творили его именем «неправосудия» [27] Щербатов, т. IV, ч. И, стр. 398. .

Касаясь известия, что Василий III уморил в темнице голодом своего соперника Дмитрия, М. М. Щербатов ставил вопрос: не было ли это вызвано тем, что В. Д. Холмский хотел возвести Дмитрия Ивановича на престол, что и вынудило Василия III принять такие суровые меры против обоих лиц [28] Щербатов, т. IV, ч. И, стр. 401. . Возможно, это был своеобразный намек на события 1764 г., когда подпоручик Мирович хотел освободить находившегося в заточении Ивана VI Антоновича, но тот был, согласно распоряжению Екатерины II, убит, а сам Мирович казнен.

При описании присоединения Пскова М. М. Щербатов отмечал социальную рознь в городе («часть псковского народа быв утеснена другою»), в результате чего угнетенная псковским боярством часть населения надеялась в лице Василия III найти себе защиту [29] Щербатов, т. IV, ч. И, стр. 408. .

Итоги дворянской историографии XVIII в. подвел Н. М. Карамзин. Подходя с консервативно-охранительных позиций к освещению русского исторического процесса, он писал, что Россия всегда спасалась «мудрым самодержавием» [30] Н. М. Карамзин. Записка о древней и новой России. СПб., 1914, стр. 10, 47, 127. . А раз так, то именно самодержцы и их деяния, а не народ стояли в центре внимания придворного историографа государя императора Александра Благословенного. «Два государя — Иоанн и Василий, — писал Карамзин, — умели навеки решить судьбу нашего Правления и сделать Самодержавие как бы необходимою принадлежностию России, единственным уставом государственным, единственною основою целости ее, силы, благоденствия». Но крупнейшей исторической фугурой Карамзин считал именно великого князя всея Руси Ивана III, который, по его словам, был «герой не только Российской, но и всемирной истории».

Василий III уступал в «природных дарованиях» и Ивану III, и Ивану Грозному, «был не гением, но добрым правителем», «шел путем, указанным ему мудростию отца» [31] Н. М. Карамзин. История государства Российского (далее — Карамзин), кн. II, т. VII. СПб., 1842, стб. 121; т. VI. СПб., стр. 210; т. VII, стр. 105. . «Рожденный в век еще грубый и в самодержавии новом, для коего строгость необходима, Василий по своему характеру искал средины между жестокостию ужасною и слабостию вредною» [32] Н. М. Карамзин. История государства Российского (далее — Карамзин), кн. II, т. VII, стб. 106. .

Н. М. Карамзин сравнительно с М. М. Щербатовым значительно расширил круг привлеченных к исследованию источников. Кроме известных Щербатову он использовал изданные к его времени Архангелогородский летописец [33] Летописец, содержащий в себе российскую историю от 6360 (852) до 7106 (1598) года. М., 1781. См. Устюжский летописный свод (далее — УЛС). М.—Л., 1950. , Львовскую летопись [34] Летописец русский от пришествия Рюрика до кончины царя Иоанна Васильевича (далее — Летописец русский). М., 1792; ПСРЛ, т. XX, ч. I–II, СПб., 1910–1914. , Никоновскую летопись [35] Русская летопись по Никонову списку, ч. VI. СПб., 1790. , Типографскую летопись [36] Летописец, содержащий российскую историю от 6714 (1206) лета до 7042 (1534) лета. М., 1784. (последние две Щербатов знал по рукописям). Он ссылается на Псковскую летопись А. Ф. Малиновского и Ф. Толстого [37] Карамзин, т. VII, прим. № 77. В первом случае речь идет о рукописях Центрального государственного архива древних актов (далее — ЦГАДА), ф. 181, № 69/92 и 447/915. См. О. А. Яковлева. К истории псковских летописей. — «Записки научно-исследова-тельского института при Совете Министров Мордовской АССР», вып. 9. Саранск, 1947, стр. 218–228. В собрании II. М. Карамзина находился также Горюшкинский список летописи (Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (далее — ГПБ), F, IV, № 602) и Карам-зинский (ГПБ, F, IV, № 603). См. Псковские летописи (далее — ПЛ), вып. 1. М.—Л., 1941, стр. XIX–XXVI. . Широко привлекает он так называемую Ростовскую летопись (Новгородский свод 1539 г.) [38] ЦГАДА, ф. 181, № 20/25. См. А. А. Шахматов. О так называемой Ростовской летописи. М., 1904. . Важным летописным источником для него была Вологодско-Пермская летопись [39] «Синод. № 365» (ныне ГИМ, Синод. № 485). См. ИСРЛ, т. XXVI. . Знал Н. М. Карамзин и Новгородскую и летопись [40] ЦГАДА, ф. 181, № 62/85. См. ПСРЛ, т. XXX. . В его архиве находились списки и других летописей (в том числе Воскресенской) [41] ГПБ, F, IV, № 601. . Встречаются у историка ссылки и на Русский временник [42] Русский временник, ч. 1–2. М., 1790; 2-е изд. М., 1820. .