Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна

Однако, почти одновременно Ю. Мухин «разрабатывает» иную версию, согласно которой Хрущев выступает уже в качестве непосредственного убийцы (отравителя) Сталина [24] Ю. Мухин. СССР имени Берия. М.: Алгоритм, 2008. С. 269–299; Ю. Мухин. Неизвестный Берия. За что его оклеветали? М.: Алгоритм-Эксмо, 2010. С. 269–299. , что значительно снижает доверие к его наиболее правдоподобной и хорошо проработанной версии «от противного», к рассмотрению которой мы в первую очередь и обратимся.

Суть метода «от противного» основана на том, что свидетельские показания Хрущева и охраны, будучи настолько противоречивыми и не стыкующимися ни по времени действий, ни по их содержательной части, что автор их попросту отвергает, заменяя при этом любой тезис версий «свидетелей» соответствующим антитезисом.

Если Хрущев в своих воспоминаниях и охрана, согласно «легенде Лозгачева», упорно утверждают, что чуть ли не до утра 1 марта на ближней даче Сталина была большая пьянка, то это означает, что ничего подобного не было. Значит, вечером 28 февраля у Сталина была деловая встреча с членами «Четверки», где состоялся серьезный и похоже даже тяжелый разговор, поскольку Хрущев и охрана усиленно пытаются убедить нас, что Сталин расставался с гостями очень весело.

«Раз уж Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что всю ночь на 1 марта Сталин был здоровым, значит именно в ночь, с 28 февраля на I марта с ним и случился инсульт.

Раз уж охрана пыталась нас убедить, что телохранители очень боялись зайти к Сталину и вообще они спали, то значит, они приступ инсульта увидели немедленно, как только он случился. Либо Сталин успел позвонить, либо они увидели его лежащим на полу в замочную скважину, но это было в ту же ночь на 1 марта.

Правдивый штрих, который вранью просто ничего не дает, — у Сталина были закатаны рукава на рубашке (Бутусова их откатила). Сталин был в отношении себя очень бережлив — из одежды у него не было ничего лишнего, но и то, что было, он занашивал. В те времена, когда работали за столом, чтобы сберечь манжеты рубашек от истирания, надевали нарукавники. Но у Сталина их не было, и он в теплой комнате просто снял китель и закатал рукава. Следовательно, в момент инсульта Сталин был в кабинете или за столом, или прохаживался в раздумье (всеми отмечаемая привычка.). Когда произошло кровоизлияние в мозг, Сталин, теряя сознание, попытался добраться до дивана и упал возле него, как и выявилось в самой первой версии, когда еще не было времени для придумывания изощренной лжи с газетой, часами, нарзаном и т. д.

К упавшему Сталину подбежала охрана, переложила его на диван. Но их смутила одна деталь, о которой и я, кстати, чуть ли не всю жизнь не догадывался. Оказывается, при потере сознания (возможно, не у всех) расслабляются мышцы мочевого пузыря, и происходит самопроизвольное мочеиспускание.

И охрана ошарашилась в недоумении. Никто и никогда не видел Сталина пьяным не только до бессознательного состояния, но и до бесконтрольного. А тут одно за другим — выпивка с членами Президиума ЦК, он лежит на полу и обмочился. А вдруг пьян, да так, что завтра ему самому будет жгуче стыдно и в 10 раз стыднее, что его кто-то в таком состоянии видел?

Тем не менее, это ЧП и охрана немедленно звонит тому единственному, кому обязана звонить в любом случае, — начальнику правительственной охраны. Тут действует инструкция, и можно в ее исполнении телохранителями не сомневаться ни на секунду — охраняемое лицо без сознания! Причина не имеет значения. Он без сознания — они звонят начальнику! Начальник немедленно выезжает к охраняемому лицу вместе с врачом» [25] Ю. Мухин. Убийцы Сталина. Главная тайна XX века. М.: Яуза-Пресс, 2009. С. 294–295. .

Начальник правительственной охраны (в это время должность совмещал сам министр Семен Денисович Игнатьев. — А.К.) по версии Ю. Мухина доложил по ситуации Н. С. Хрущеву, который в Политбюро курировал правоохранительные органы, и вместе с ним поспешили на ближнюю дачу. Лечащим врачом был некто Смирнов, который ни в версии Хрущева, ни в версии охраны не упоминается. Ю. Мухин «вычислил» его, тщательно проанализировав речь Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС.

Таким образом, вечером 28 февраля на дачу к больному Сталину прибыла тройка в составе: министр МГБ СССР СД. Игнатьев, Н. С. Хрущев и легчащий врач Смирнов. Автор версии допускает, что возможно вместе с ними прибыл еще и Г. М. Маленков, который также курировал правоохранительные органы со стороны Правительства.

Зайдя к Сталину и определив, что у Сталина инсульт, мерзавцы пошли на риск. Они вышли и сообщили охране, что товарищ Сталин вчера немного перепил, с ним случился конфуз и лучше, если завтра он сам встанет, переоденется, а мы все сделаем вид, что об этом ничего не знаем (то есть экспромтом родился заговор. Насколько правдоподобна эта версия, несколько ниже. — А.К.).

Как должны были поступить телохранители? Перед ними непосредственный начальник, назначенный на свой пост Сталиным, врач, член Президиума ЦК, а возможно и два, если был и Маленков. Не верить им? А ведь объяснение вполне понятное, и предложение сделано с уважением к Сталину. Естественно, что охрана согласилась и стала ждать утра.

(Вот этот свой приезд на дачу Сталина Хрущев и выдал за приезд в 3 часа ночи 2 марта. Он тогда, якобы, успокоил охрану тем, что Сталин, дескать, спит. Но подумайте сами, как это выглядело 2 марта — Сталин, даже если он лег в 7.00 утра 1 марта, «спит» 22 часа подряд?! И Хрущеву самому бы стало неудобно, если бы он вдумался в свою брехню.)

Наступило утро, день. Сталин не встает. Охрана беспокоится, и что она делает? Правильно — то, что от нее требует инструкция. Она снова звонит начальнику правительственной охраны. И… снова ждет! Почему? Что им сказал начальник охраны, чем парализовал телохранителей? Думаю, что он их обманул, сказав, что он позвонил по прямому телефону лично товарищу Сталину (помните — Лозгачев делает намек, что Сталин мог говорить по телефону так, что они этого не слышали?) и товарищ Сталин попросил охрану не беспокоиться, его немного тошнит после вчерашнего ужина, кушать он не хочет, а нарзан у него есть. Только так можно было парализовать охрану еще на 5—б часов.

А когда телохранители все же вошли, увидели Сталина в том же положении, в каком они его положили в ночь на 1 марта, и снова начали звонить, то наступило 2 марта и они, наверное, уже поняли, что их подставили. Что им оставалось делать? Жаловаться? Кому? Берия? А кем был Берия, чтобы он смог произвести хоть какие-нибудь действия по их жалобе и хотя бы защитить их? Ведь им предстояло «клеветать» на вождей партии, на верных ленинцев-сталинцев Маленкова и Хрущева. Кто поверит в слова полковников, виновных в неоказании помощи товарищу Сталину, против слов двух членов Президиума ЦК?